Владимир Головин - Бронзовый топор

Мохнач, видя, что алазы лижут камешки, тоже лизнул и тут же удивленно обвел всех глазами: зачем чужаки берут в рот такую мерзость? Поняв волосатого урса, алазы засмеялись. Мохнач, сверкая глазами, вскочил. Хватит с него насмешек! Тогда вождь прикрикнул на охотников, а Лоок, успокаивая разгневанного брата, пояснил, что этот невкусный камень дает людям и зверям силу. Разве Мохнач не видел, с какой жадностью протягивали алазы руки к старухе с мешочком?

Успокоившись, Мохнач набросился на мясо. Он съел за троих охотников, чем вызвал одобрение хозяев: кто ест много и быстро, тот неутомим на охоте и храбр в бою.

Насытившись и напившись воды, которую принесли дети в кожаных мешках, алазы, по-прежнему расположившись кругом, стали слушать Хати, который стоя поведал о том, как он попал в плен к ругам, что видел у них и как ему помогли бежать новые друзья.

Не успел сын вождя закончить свой рассказ, как прибежали сторожевые воины. По их возбужденному виду и взволнованным жестам урсы поняли, что они принесли весть о появлении врагов.

Алазы вскочили на ноги, каждый готовый бежать за оружием. Но вождь суровым взглядом остановил их. Что-то сказал дозорным и те, взяв по большому куску мяса, удалились в сторону, откуда пришли. Затем обратился к остальным. Алазы успокоились и уже без суеты, но быстро разошлись.

Лоок и Мохнач догадались, отчего вождь не торопится: враги были далеко или стали на ночлег. Битва предстояла утром.

А тем временем мужчины принялись проверять надежность луков, точить о песчаник топоры, копья и ножи, собирать камни для пращей — метательных палиц. А женщины, дети и старики, которых у алазов, как и у урсов, было немного, покинули стоянку. Их увела в глубь леса сгорбленная старуха, хранительница соли.

Приготовив оружие, алазы занялись странным делом: очень острыми пластинами из кремня, вставленными в костяные и деревянные оправы, они стали соскребать друг другу бороды. Урсы были поражены: зачем они это делают? Ведь борода украшает мужчину, как грива украшает мурра. У сильного человека она густая и жесткая, а у слабого она редкая и мягкая. Зачем же добровольно лишаться своей красоты?

Хати с помощью жестов и общих слов объяснил недоумевающим братьям, что воины это делают перед сражением для того, чтобы их, безбородых, если они погибнут, быстрее узнали и приняли к себе давно ушедшие сородичи в той далекой земле, откуда нет возврата.

Мохнач подивился слепоте тех ушедших в далекую землю алазов, не умеющих распознать своих в бороде, но Лооку этот обычай теперь не показался странным. Он подумал, что безбородому будет легче увернуться в бою, однако сам снимать бороду не стал: а вдруг это не понравится его предкам, если он предстанет перед ними с голым, как пятка, лицом?

Урсы тоже решили участвовать в предстоящем сражении, считая ругов самыми злыми и опасными людьми на этой земле. Лоок наточил свой топор, а потом, взяв у Хати незнакомое ему оружие — лук и пращу, — до самой темноты учился пускать стрелы и швырять камни величиной с кулак. А Мохнач выломал себе громадную дубину. Он уплел огромный кус мяса и завалился спать.

Лоок же долго не мог уснуть. Ему припомнилась родная стоянка, Илла. Она, наверно, думает, что они с Мохначом убили друг друга. Знали бы урсы, что они теперь братья, что пережили и что их ждет завтра…

Брат Медведя, как прозвали Мохнача алазы, проснулся рано. Он любовно погладил свою новую палицу и нетерпеливо стал ждать, когда запылает главный костер, и его нос уловит желанный запах жареного мяса. Но, к его удивлению, а затем и возмущению, никто и не думал заняться приготовлением пищи. Быть может, мясо жарили где-то в глубине леса? Мохнач растолкал Хати, чтобы тот поторопил отца: вот-вот начнется сражение, и алазы не успеют поесть. Но Хати, позевывая, объяснил Брату Медведя, что алазы перед боем не едят: натощак человек бегает быстрее, злее дерется, а полученная в живот рана не так опасна.

Мохначу весьма не понравился этот глупый обычай — сражаться голодным. Ворча на алазов и проклиная ругов, он подобрал скудные остатки вчерашнего пиршества, разбил все кости, какие нашел, высосал из них мозги и кое-как насытился.

С восходом солнца на поляне показались рыжеволосые. Впереди шли лучники и пращники, за ними воины с копьями и топорами. Для устрашения противника руги размахивали оружием, дули в длинные и короткие кости с дырочками, издававшие пронзительный свист, и оглушительно кричали.

Алазы заранее выстроились в таком же порядке, как и руги; они тоже размахивали копьями с прикрепленными к ним хвостами зубров и тоже не жалели глоток. А кроме того, эти воины были разрисованы с ног до головы разноцветными глинами.

Урсов хозяева не взяли в свои боевые ряды. Хати пояснил им, что гостей нельзя подвергать опасности — таков обычай у алазов. Мохнач сделал вид, что не понял Хати — зря, что ли, он приготовил дубину? — и хотел замешаться среди алазов, но вождь так рыкнул на Брата Медведя, что тот решил подчиниться. Недовольно бурча и сердито помахивая палицей, он отошел к пригорку, где сидел Лоок.

Вождь алазов произнес несколько слов и показал рукой в ту сторону леса, куда ушли женщины, старики и дети — как поняли урсы, призвал воинов драться так, чтобы укрытые в лесу родичи не стали добычей злого врага. И повел отряд в бой.

И битва началась. Засвистели стрелы, полетели камни, выпущенные из пращей, упали первые раненые и убитые. Число воинов с каждой стороны было примерно равное, но урсы заметили, что луки врагов почему-то дальше посылали стрелы и лучше поражали алазов. Поэтому когда противники сошлись, черноволосых осталось меньше, чем рыжеволосых.

В рукопашном бою все перемешались. Луки и пращи были отброшены, в ход пошли топоры, копья и ножи. Те, кто лишился оружия, дрались голыми руками.

Вождя алазов ударили камнем по голове, он упал, что привело его воинов в смятение. Братья видели, как в одном месте схватки большая толпа алазов билась с горсткой ругов, а в это же время в другом месте алазы пятились, но никто не бросался им на помощь. Урсы поняли: еще немного — и алазы побегут. И братья не выдержали. Со страшным, оглушительным криком в гущу ненавистных ругов ворвался Мохнач. Круша все вокруг, ломая вражьи копья и выбивая из рук топоры, он разметал главный отряд, а затем стал бросаться из стороны в сторону, туда, где видел скопление ругов. Громадная дубина Брата Медведя неумолимо громила тех, кто держит людей на привязи, из-за кого он лишился утром пищи. Без устали поднимал и опускал свой топор и гневный Лоок.