Владимир Головин - Бронзовый топор

Вдруг, обогнав всех, заступил дорогу Птенец Куропатки.

— Время Мелкозубой пришло! — закричал он. Мизинец растерянно оглянулся.

— Мы загородим ее шкурами.

— Ветер унесет их.

— Надо остановиться, — сказал Укушенный Морозом. — Если именно сейчас Мелкозубой пришло время рожать, значит, так хотят духи.

— Я поставлю стену из снега! — закричал в отчаянии Птенец Куропатки.

— Мы все поможем тебе в этом, — сказал Мизинец. Мужчины достали каменные ножи и начали вырезать из снега глыбы и складывать из них стену.

Мелкозубая, лежа на шкурах, не кричала. Губы ее были искусаны. Обычай запрещал подавать голос. Глядя на то, как она корчится от боли, Мизинец сказал:

— Я уйду.

— Нет, — возразил старик. — Ты теперь Великий Заклинатель племени. Ты должен не только водить воинов в походы, но и помогать женщинам рожать воинов. У нас нет женщины Заклинательницы, и поэтому делать это должен ты. Смотри и учись.

Мизинец стал смотреть.

На рассвете Мелкозубая родила мальчика и девочку. Пурга утихла.

— Духи перестали гневаться, — сказал Укушенный Морозом. — Быть может, дети принесут нам удачу.

Он закрыл лицо ладонями и долго сидел неподвижно — не то дремал, не то думал. Потом сказал тихо:

— Птенец Куропатки, убей девочку.

Тот опустил голову. Он хорошо знал обычай племени. Второго ребенка всегда убивают, а в голодные годы даже единственного, если это девочка. Племени нужны охотники, а не лишние рты. Девочек духи посылают в наказание.

— Я… не могу, — сказал Птенец Куропатки. Мелкозубая застонала тонко, тоскливо. Глаза старика упрямо блеснули:

— Ты навлечешь гнев духов на племя.

Мизинец смотрел на бледное лицо друга и не знал, как поступить. Он верил: Укушенный Морозом добр и не от злобы требует убить девочку. Старик знает жизнь. Земля научила его этому, а опыт предков велит поступать так.

— Старик, — тихо сказал он, — быть может, девочка принесет нам удачу?

— Взрослым охотникам нечего есть…

— Ей пока не нужна еда, и она ни у кого не отнимет кусок.

— Мелкозубая станет есть за двоих, — упрямо повторил Укушенный Морозом, пряча глаза.

Все долго молчали.

— Если бы духи не хотели, девочка не увидела бы солнца, — неуверенно сказал Мизинец.

— Это могут быть проделки злых духов…

— Ладно, — решительно сказал Мизинец. — Убей ее, Птенец Куропатки. Но прежде пусть скажет мне Укушенный Морозом — тот, кто раньше нас всех видел солнце и был Великим Заклинателем, пусть скажет он: кто продолжит наше племя, родит охотников и воинов? С каждым днем нас становится меньше и меньше, всех детей племени забрал Голод, Мороз и Пурга, а теперь мы сами станем убивать тех, кто дает нашему племени продолжение.

Старик растерянно посмотрел на Мизинца.

— Духи наделили тебя разумом. Слова твои не приносит ветер, но если мы не убьем ее, — Укушенный Морозом показал глазами на сверток из шкурок маленьких оленей, в котором лежала девочка, — то нарушим запрет, который оставили нам предки.

— Чем еще могут наказать нас духи? Голод делал нас такими слабыми, что мы падали от тихого ветра. Они отняли у нас теплые жилища. Теперь духи могут послать нам смерть, а разве люди Леса боятся ее? Каждый знает, что после того, как умрет, он попадет туда, где много дичи и вдоволь еды.

— Девочка тоже уйдет туда… Здесь же ей придется только страдать…

— Племя не должно умереть… — упрямо повторил Мизинец. Старик вздохнул:

— Ты Заклинатель. Духи говорят твоими словами. Может быть, так надо сделать…

Громкие крики раздались за снежной стеной.

Мизинец выскочил из укрытия. Пурга ушла. Низкое красное солнце вылезло из земли. Воздух был чист и прозрачен, как летняя вода в Великой реке. И в той стороне, где вставало Солнце — мать Тундровых и Лесных людей — стояли горы в белизне снегов, в голубом сверкании льдов в черноте каменных осыпей, обдутых ветром. Это была страшная и таинственная Страна Вечного Льда. Дальше идти было некуда.

Мизинец оглянулся назад: далеко, рассыпавшись по равнине, двигались черные люди. Это шли Плосколицые.

Он поднял глаза к небу. Только что он вырвал у смерти маленькую девочку, которой еще предстояло увидеть в первый раз солнце, теперь же смерть была уделом всех. Мизинец сжал древко копья и вздрогнул. Высоко в небе легко и свободно летел в сторону Страны Вечного Льда одинокий Ворон.

— Смотрите! Смотрите! — закричал Мизинец. — Великий Ворон указывает нам путь.

Все подняли головы и проводили птицу глазами, пока она не скрылась за скалистыми вершинами.

— Мы не пойдем туда! — крикнул кто-то. — Наши предки не знали туда дороги, а Заклинатели запрещали приближаться к Стране Вечного Льда! Мы все погибнем!

— Что с нами может случиться худшего, чем то, что уже было, — негромко уронил в тишине Укушенный Морозом услышанные от Мизинца слова. — Нас убивали Плосколицые, нас убивал Голод, нас предали наши духи!

— Да, — отозвался Птенец Куропатки, мастер по изготовлению ножей и наконечников. — Да. Что еще может быть хуже? Я вижу, в Стране Вечного Льда есть камень. Я буду делать охотникам наконечники, женщинам скребки для выделки шкур. Раз есть земля, будет и на кого охотиться. Земля не бывает всегда мертвой.

Мизинец вскинул голову. Надо было действовать, говорить, и он сказал:

— Каждый из вас слышал рассказ об охотнике, которого много лет назад нашел здесь Укушенный Морозом. Мешок у охотника был полон свежей олениной. А ведь он шел из Страны Вечного Льда. Он шел, чтобы позвать нас с собой. — Юноша ненадолго умолк. — Так мне сказал дух-пособник…

— Вперед! — закричал Мизинец. — Вперед! Не останавливайтесь умирать! Идите!

Он надел на грудь ремень от своих санок и сделал шаг в сторону Страны Вечного Льда. Люди робко пошли за ним, еще выбирая между смертью и неизвестностью.

Скоро стена гор расступилась перед племенем Лесных людей, и открылась, словно вход в новое жилище, широкая неведомая долина большой реки. Люди увидели: по низким берегам ее сквозь снег выбивались тонкие травинки. Встречный ветер качал их, и они кланялись идущим. Значит, здесь тоже была жизнь и наступало время Большого Солнца.

Солнце еще не выкатилось из-за дальних гор, а лишь высветлило их зубчатые гребни, но густой туман, плотно окутавший долину с вечера, был разорван, и его лохматые клочья, как большие пауки, стали расползаться во все стороны, будто искали пристанища, где можно было бы укрыться от лучей светила.