Владимир Головин - Бронзовый топор

На это Лоок уклончиво ответил, что каждый берет в руки то оружие, какое ему сподручнее, и что вкус мяса одинаков, чем бы ни убили зверя. А вот ожерелье вождя, все знают, — это украшение настоящего воина и охотника. Кое же кому, хитрому и злобному, следует носить ожерелье из змеиных головок.

Похвала понравилась Оэлу и, польщенный, он совсем смягчился. «Пусть делает булаву из камня, хотя палица все равно надежнее», — подумал вождь. А вслух сказал:

— Сейчас тебе дети принесут рыбы.

Но, вернувшись к кострам, он увидел, что ребята во всю прыть бежали к лесу, откуда шла большая толпа охотников.

А Уола, Большой Огонь, уже поднялся над долиной и, рассыпая живительное тепло, продолжал свой путь по голубой земле.

Охотники возвращались с радостным криком: «Оре-ре! Оре-ре!» Они приплясывали и потрясали оружием. Значит охота удалась. Вождь поспешил вместе с Лооком им навстречу.

Впереди охотников, громко вопя и размахивая увесистой дубиной, шел Мохнач, старший сын вождя. Следом за ним важно ступал Острый Нос, второй сын Оэла. А дальше, низко уронив голову, плелся рыжеволосый чужак. На нем была лишь набедренная повязка из узких полосок кожи, что свисала бахромой. Позади чужака, почти касаясь его спины костяным наконечником копья, шел рослый охотник Рыба.

Подойдя к вождю, охотники опустили на землю убитых оленей и наперебой стали рассказывать о своей охоте. Особенно старался Мохнач, но отец строго остановил его. Приказав нескольким охотникам разделывать туши, он коротко велел Острому Носу:

— Говори!

Тот понял: отца интересует не охота, а пленник. И начал рассказывать, как они, почуяв дым костра, подобрались к двум спящим чужакам. Один из них пытался бежать, и его настигло копье Острого Носа. Второй попался прямо в объятия Мохначу, и тот так стиснул его, что чуть не переломал ему кости.

Оэл одобрительно заворчал. Чего жалеть чужих? Ходят, высматривают, чтобы потом нагрянуть в эту долину, где много дичи и рыбы. Так уже было не раз.

Рассказывая, Острый Нос гордо поглядывал на Лоока — вот мы какие с братом! Но тот не сводил глаз с необычного топора, который был в руках у сына вождя. Оэл перехватил этот взгляд и тоже посмотрел на красноватый топор.

— Его мы взяли у убитого, — сказал Острый Нос, отдавая топор отцу.

Вождь принял захваченное оружие и поразился его тяжести. Подошел Лоок. Вождь протянул топор юноше. Тот внимательно осмотрел его: небольшой, величиной в ладонь, но вдвое толще. Несколько раз взмахнул им, поражая невидимого врага, и понял, что подобного оружия урсы еще не держали в руках. Охотники, которые раньше не обратили на топор внимания, теперь удивленно рассматривали его. Мохнач даже попробовал на зуб, затем пренебрежительно сплюнул: красный камень, из которого рыжеволосые сделали топор, был мягче обыкновенного, валяющегося под ногами. И чтобы доказать это, бросил его под ноги и с размаху ударил дубиной — пусть раздробится в кусочки! Но топор остался цел. Все охотники жадно смотрели на него. Кому теперь достанется это оружие? Каждому хотелось заполучить его. Но подобными трофеями распоряжался вождь. Беспокойные глаза Острого Носа перебегали с одного урса на другого — попробуйте только протянуть руку к топору!

Но вождь медлил с решением. Да, топор добыли его сыновья. Но Мохнач привык орудовать дубиной, а Острый Нос не расстается с копьем. Топором и булавой ловчее всех орудует Лоок. И вождь решил: он протянул тяжелый красноватый топор из камня, который не дробится, Лооку. Злобно блеснули глаза Острого Носа, угрожающе заворчал Мохнач. Но по возгласам остальных охотников Оэл понял, что его решение одобряли. Понимал он и то, что это решение сделало Острого Носа и Лоока смертельными врагами. Хотя они и прежде не ладили между собой. Но не жалел об этом. Теперь, когда злые духи все чаще вселялись в него и терзали его тело, Острый Нос рвался повелевать, хотел стать вождем. Бегающие, всегда что-то высматривающие глаза сына давно беспокоили Оэла. Но он еще крепко держит оружие в руках! Не рано ли Острый Нос протягивает руку к жезлу вождя?

Оэл на всю жизнь запомнил сражение быков-оленей. Это было давно, когда вождем урсов был Старый Рогач. Стояла теплая осень. Олени-самцы зычно кричали в отдаленных концах леса, призывая друг друга, чтобы сразиться за первенство в стаде. И вот двое встретились на поляне. Они понеслись друг другу навстречу. Быки сшиблись, раздался стук рогов, оба упали, быстро вскочили, но разойтись не смогли. Зоркие глаза Оэла увидели, что от яростного удара ветвистые рога оленей переплелись. Он подошел к ним. Звери, испуганно косясь, пятились, храпели, но уйти от человека им не удалось. Оэл легко справился с обоими. А вожаком табуна стал, наверно, какой-то старый олень-бык.

«Пусть молодые сшибаются лбами, а вождем урсов буду я, старый олень», — подумал довольно Оэл.

А теперь что делать с пленником? Тот все это время стоял понурив голову. Кто он? Велико ли его племя? Надо попытаться расспросить чужака. И вождь дал знак, чтобы пленника вели к кострам, где разделывали туши оленей. Но тут случилось неожиданное: рыжеволосый, наверное, думая, что его поведут убивать, напрягшись, прыгнул в сторону, схватил чье-то копье, лежавшее на земле, и пронзил им своего стража Рыбу. А сам помчался к лесу. Урсы сначала опешили, но затем с криками ринулись за чужаком. Он не успел добежать и до первых деревьев.

У края леса, там, где его настигло копье Острого Носа, урсы вырыли яму. Мертвому связали руки и ноги ремешками, и засыпав землей, взвалили несколько больших камней. Это чтобы чужак не поднялся из ямы, не мстил им, насылая всякие болезни и подвывая ветру в непогоду.

Своего похоронили на закате, чтобы он мог вместе с уходящим на покой светилом идти в далекую страну. Рыба был из другого племени. Он попал к урсам после сражения. Но его оставили в живых: тогда в племени погибло много мужчин, а племени нужны были охотники. Захваченный прижился и стал полноправным урсом. Свое прежнее имя он потерял, так как его было трудно произносить, и получил новое за пристрастие к рыбе, которую любил больше мяса. Хотя и мясо ел охотно.

Урса полагалось хоронить иначе, чем врага. Вырытую для Рыбы могилу обложили шкурами, чтобы ему мягче лежалось. А самого повернули на бок — так удобнее будет лежать, пока он не отправится в дальний путь. Рядом с ним положили копье, каменный топор, несколько костяных ножей, гарпунов, игл и все ожерелья убитого. И еще несколько больших кусков хорошо прожаренного мяса: ведь Рыбе предстоял неблизкий путь, а охота в дороге может быть неудачной. Вот тогда-то и пригодится мясо.