Александр Меньшов - Пройти лабиринт

Вообще-то, вспомнилось Андрею, он где-то уже читал гипотетическом существовании неких докембрийских биот, полностью вымерших около миллиарда лет назад. Скорее всего, этот обелиск и есть нечто подобное вендской форме жизни.

Это был самый настоящий Камень Сейд. Не те смешные подобия, разбросанные по Северу Европы и Америки. Еще даже не видя его, Андрей начинал ощущать так называемое «пение», исходящее от Сейда. И теперь, стоя рядом с ним, он чуть ли не всем телом почувствовал странную энергию Камня.

Андрей оставил джип в паре метров камня и сел ждать связного.

«Думаю, тот скоро тут должен появиться», — решил про себя он.

Ему сейчас снова на память пришел последний разговор с Кутхом.

— Игнисомам, или как они там еще себя именуют, — сердито ворчал последний, — верить нельзя. Их этика совсем не такая, нежели людская. Разве можно о чем-то договариваться, к примеру, с акулой? Она либо тебя сожрет, либо, если ты покажешь свое превосходство, трусливо ретируется. А если ты будешь ей петь дифирамбы о человеколюбии и прочей ерунде, то кончишь жизнь калекой.

— Ты так полагаешь? — Андрей намеренно вступил с Кутхом в спор. — По-твоему их понятие добра и зла, справедливости…

— О чем ты говоришь! — Кутх замахал руками. — Черти — они и в Африке черти!

— Ты знаешь, европейцы тоже поначалу считали иные расы…

— Послушай, Велор! Они совсем не люди. Понимаешь?

Андрей промолчал.

— Ладно, попробую тебя убедить, — вздохнул Кутх. — Обрати внимание на тот факт, что человечество до сих пор не имеет какой-то одной общей системы морали. Наши цивилизации, народы и даже зачем далеко ходить — соседи, и те сталкиваются друг с другом, пытаясь навязать свои взгляды. И все же — некий стержень, некое химерное основание у нас есть. Мы все понимаем различие между добром и злом, понимаем, что значит долг, справедливость.

— Замечу, что у каждой, как ты сказал, цивилизации, эти понятия хоть и существуют, но отличаются…

— Это понятно, — махнул рукой Кутх. — Но вот этика игнисомов — абсолютна иная.

— Какая?

— Чужая, — неопределенно ответил Кутх.

— Теоретически, так и должно быть. Они живут в иной среде. Но вот практически… Кто-то имел тесный опыт общения с ними?

— Из тех, кого я знаю: никто. Обычно с ними никто не связывается без особой нужды. Странно, что они сами вышли на тебя. И, говоришь, они сами назначили встречу?

— Можно сказать и так… А откуда они?

Кутх пожал плечами:

— Для меня наш мир — это луковица с множеством слоев. В каждом живут свои создания. И только в неких точках, которые мы называем «сгущением», эти миры соприкасаются друг с другом. Все что мне известно: они были раньше нас, раньше, чем образовался наш «слой лука».

Андрей не боялся встречи с игнисомами.

Они сидели в какой-то забегаловке, носившей название «Партком». Только человек с социалистическим прошлым мог понять юмор фразы: «Ты где?» — «На парткоме».

Кутх сам выбрал это место.

В последнее время он сильно нервничал. Поначалу Андрей это связывал с тем случаем — с нападением. Но в последнее время стал немного сомневаться.

Официант, одетый как комиссар двадцатых годов прошлого столетия: в кожанке, с «маузером» наперевес — принес запотевший графин с водкой и к ней легкую закуску.

Кутх не стал ничего дожидаться и, быстро налив себе в рюмку, выпил.

— Этические законы люди познавали веками, — чуть поморщившись, продолжал он. — Их появление, так сказать, кровью вычерчено на страницах…

— Да брось ты мне лекции читать, — улыбнулся Андрей. — Я и сам могу рассказать, что и когда появилось. Мне понятна твоя мысль.

Кутх снова налил себе. Потом секунду-другую подумал и налил Андрею.

— Чего ты боишься? — вкрадчивым голосом спросил последний.

Он мог надавить и вытянуть информацию, но делать этого не хотел.

Кутх ничего не ответил. Он, молча, чокнулся и выплеснул содержимое рюмки себе в рот…

Андрей вылез на громадный валун, любуясь дивными узорами, которые выписывали в темном небе протуберанцы. Они медленно взлетали кверху, освещая мир вокруг золотым заревом.

Несмотря на всю мрачность, этот мир не был лишен шарма. Андрею в чем-то он даже начинал нравиться.

Конечно, дом бы себе он тут не построил, но прогуливаться время от времени стоило, созерцая громадные петли-фигуры протуберанцев, либо частые извержения громадных вулканов, реки кроваво-огненной лавы.

«Не по этим ли местам бродил в свое время Данте Алигьери? Хотя нет: в его описаниях ад куда прозаичнее», — подумалось Андрею.

Тут и там виднелись типичные анаэробные голотипы, приспособленные к безводному существованию. Скорее, это были подобия грибов, использующие при дыхании для окисления серу. Они были буровато-красного оттенка, отчего казалось будто земля в месте их произрастания проржавела.

Приближающуюся пару он заметил спустя минуту. Они шли пешком, прикрываясь тенью скал.

Шли они, судя по всему, к черному обелиску.

Андрея они не видели, хотя он и не старался скрываться. Он не спеша обследовал пси-фон незнакомцев, выделив, что ведущий — это особа женского пола. Но она, скорее всего, не была человеком. А вот второй был, но…

Какое-то время Андрей не мог никак сообразить, что в нем не так.

Через полчаса эта маленькая процессия достигла обелиска. Они остановились в десятке метров от присыпанного пеплом джипа.

Оглядевшись по сторонам, эти двое обнаружили Андрея, но с места не сдвинулись.

— Приветствую вас! — проговорил Андрей, ловко спрыгивая с валуна.

— И тебе добрый день, — ответила девушка.

Тело ее было очень похоже на человеческое, но, как бы сказали эзотерики: некие отличия в «эфирном теле» были явно на лицо.

Эти двое были без кислородных масок и прочей ерунды, помогающей нормально дышать. Скорее всего, они либо не дышали вообще, либо имели иные механизмы саморегуляции. А может, как игнисомы — были факультативными анаэробами.

Андрей снова заинтересованно посмотрел на второго человека. Тот хоть и имел четко выраженные эмоции, но его пси-фон по-прежнему оставался непонятен. Он либо не был человеком, либо не совсем человеком.

— На проводников вы явно не похожи, — улыбнулся Андрей.

Сам он тоже обходился без маски. И, похоже, это тоже настораживало пару.

— Вы тоже, — ответила в тон девушка. У нее был легкий акцент. Андрей сразу не мог уловить какой.

— Похоже, мы с вами тут по одной и той же причине, — перешел он на английский.

— Похоже, — все с таким же акцентом ответила она тоже по-английски. — А вы, я смотрю, любите комфорт, — тут она кивнула на машину.

— Меня зовут Андрей, — представился он, пропуская это ехидное замечание.

— Лорхен, — с небольшой заминкой ответила девушка.