Александр Меньшов - Пройти лабиринт

Архитекторы быстро повставали со своих мест.

— Мое имя — Велиар. Наверное, слышали. Так, ведь, Альфа? Омега? Инпу?

— Велиара нет! — резко ответил Джа.

Андрей медленно повернулся к Джа. Тут заговорил Сетх:

— Все мы тут собравшиеся либо Михаилы, либо Велиары. Все зависит от точки зрения.

— Чьей точки зрения?

Сетх усмехнулся, снова присаживаясь в свое дорогое кресло.

— Мы говорим об Образах. Архетипах, так сказать. Велиар воплощал в себе динамику изменений, а Михаил — статику. Один вел мир к постоянным изменениям, другой к равновесию. Сегодня, к примеру, мне выгодно быть Велиаром. А завтра наоборот — Михаилом.

— Выгодно? — как-то пространно спросил Андрей. Он медленно оглядел всех присутствующих.

В душе, где-то там глубоко внутри, что-то закипело, как бывает, когда сама твоя природа восстает же на тебя самого, и лишая здравого смысла, заставляет идти против. Против той несправедливости, которую ты терпишь, оправдываешь в своих глазах. Которая вроде, как и противоестественна морали, однако из-за целого ряда причин становится вполне приемлема. И вот, дойдя до какого-то предела, до какой-то такой точки, за которой ты уже не можешь терпеть, из тебя вырывается тот Судья, пусть и Минотавр, но пожирающий всю несправедливость, всю ту подлость, которой обросла твоя душа.

— Да, — Андрей злорадно хохотнул, — вот оно истинное Царство Квинтэссенции!.. Как я понимаю: вошедший в последний… вернее первый круг Лабиринта, назад выйти не может. Так?

Архитекторы переглянулись.

— Из первого круга есть только один выход, — ответил Омега. Он кивнул на богато разукрашенную позолоченную дверь. — Только вот выйти отсюда может только один — тот у кого «ключ».

Андрей улыбнулся.

— Я, Принцепс морали, пришел в этот круг с одной целью: очистить его для истинного Игрока.

— По-моему, — подал вдруг голос Альфа, — подобное уже когда-то было.

— «Великая война»? — усмехнулся Андрей. — Да, она чем-то походила. Только ведь организовал его не Велиар, как вы учите своих подопечных, а вы. И потому именно вы здесь! Вы и есть та мерзость, уничтожившая их ради «золотого века» этот мир, и который так и не наступил. И не наступит! Вы настолько запутались в собственных идеях, что перестали отличать «динамику» от «статики». И пока вы, то одни, то другие — новые пешки, слоны, ладьи и прочие фигуры страдают в последних кругах Лабиринта, не способные освободиться и потому постоянно повторяя одно и тоже в каждой своей жизни. А вы, занявшие все свободные «ниши» в первом круге, и сами, между прочим, не способны выйти! — Андрей кивнул головой в сторону золоченных дверей. — А почему? Кто спросит?

— Почему? — спросил Сетх.

Андрей прошелся мимо сундука с фигурами.

— Потому что никакие вы ни Архитекторы, — глухо сказал он и хлопнул в ладоши.

Комнату словно заволокло черным туманом: это в первый круг ворвался Фенрир, а за ним и армия игнисомов.

— Мы здесь, Принцепс! — отрапортовал Первый легат.

— Как ему это удалось? — злобно прошипел Сетх. — Никому и никогда не удавалось никого провести в первый круг.

Вся партия вдруг сложилась до последней детальки. Сетх от удивления даже растерялся.

«Ну, конечно же! Как же я раньше этого не мог понять!»

Стало ясно, почему Демиурги так относительно легко победили Велиара. Да потому что это лишь иллюзия. Хитрый ход: сдать все основный сильные «фигуры», а на самом деле лишь «растворить» их в «фигурах» Демиургов. А их самих заманить в «первый круг», из которого нет выхода, и который по сути лишь тот самый Ёрмунганд: вцепившийся в свой хвост змей. Замкнутая самоотносимая система.

А они глупцы: так легко попасться на эту удочку с «ключом», которого то в Лабиринте нет. Потому что нет и самого Лабиринта. Лишь Уробофос: конечная бесконечность — результат сессии Ёрмунганда. Они, Демиурги, наивно полагали, что загнали остатки Титанов в закрытые локации. А на самом деле сами очутились в аналогичном положении.

Сетх резко двинулся к Андрею, но уже через секунду был аннигилирован, а с ним и ряд иных Архитекторов. Выделенной в результате этого энергией смело, чуть ли не половину армии джиннов.

Альфа устало вздохнул и посмотрел на Омегу:

— Ты это знал? — спросил он.

— Да. Расчеты показывали именно такой исход. Иначе просто не сдержать процесс. По модели Вольтера — Лотки… — начал умничать тот, но закончить не успел.

Через пару минут в комнате остался только Андрей, пару десятков игнисомов во главе с легатом, и Фенрир — огромный вихрь, из которого вышел Михаил.

— Вселенная содрогнулась, — проговорил Андрей. — Ну что ж, так тому и быть!

Он сел в кресло Сетха.

— Вы не войдете в Дверь? — удивился Михаил.

— Ты так ничего и не понял! — усмехнулся Андрей. — В своем стремлении к высшей справедливости, ты сам разрушил этот мир. А куда по-твоему ведет эта Дверь? Она «ключ» в этот мир. Его пуповина.

— А ты все хочешь этот мир излечить? — оскалился брат.

— Я всегда этого хотел.

— А ведь он болен «раком». Неизлечимым «раком». А «рак» надо выжигать. До основания, — и Михаил направился к «последней двери», пожирая оставшиеся крохи Вселенной. — Нам с тобой не по пути, — бросил он напоследок.

— Вы его не остановите? — удивился Первый легат.

Андрей не ответил. Он взглядом проводил Михаила, пока тот не скрылся за дверью.

В ту же секунду в сундуке, что-то звякнуло: это упал небольшой светящийся шарик с резной мордой волка.

— Как видишь, — улыбнулся Андрей, глядя на легата, — выхода из Лабиринта нет. Пока нет… Но «предродовые схватки» уже начались.

— И когда ж будут сами «роды»? — снова спросил легат.

— Ты их не дождешься. Ну а для меня — скоро…

…На серый грунт медленно опустилось желтоватое яйцо. Змея вынырнула из воды, и, сделав небольшой круг, снова опустилась на дно. Медленно обвив свое яйцо, она закрыла глаза и стала ждать. То было время сна.

Прошли, наверное, миллиарды лет, пока что-то не зашевелилось под скорлупой.

Змей очнулся от своей бесконечной спячки и открыл правый глаз.

Скорлупа едва-едва затрещала, а потом на ней мгновенно возникла ломаная линия разъема, делившая яйцо пополам…

Так появилось Небо. И так появилась Земля.

Так родился Свет. И так возникла Тьма…