Макс Мах - В полусне

Удар мечом, шаг в сторону, разворот. Щит идет вверх, меч — вниз.

Герт увидел, как Шенк завалил альва, но и сам был, судя по всему, ранен, и не раз. Весь в крови…

«И когда успел?!» — Герт парировал очередной выпад копья и ударил сам.

Отступил, выигрывая дистанцию. Сделал обманное движение вправо, но качнулся влево, и снова ударил, и бил, не разрывая связку, пока не пробил защиту альва и не всадил тому меч в грудь. Вырвал клинок, толкнул мертвеца сапогом в живот и стремительно развернулся ко второму, заметив уголком глаза, как дерется у самого фургона успевший спешиться Зандер. Парень оказался, и в самом деле, неплох. Не мастер, положим, но вполне приличный боец, да и не трус, что уже не мало.

И тут Герт все-таки пропустил удар. Получил сжатыми в щепоть пальцами — альвским клювом — в грудь. Испытал мгновенную застилающую взгляд кровавым пологом боль, отступил и закашлялся, ничего не видя и не слыша, и наобум — по наитию — отмахиваясь от готовых наброситься на него врагов.

«Ад и преисподняя! Он мне что, грудину сломал?!»

Впрочем, если бы сломал, никаких таких мыслей в голову бы не пришло. Поздно стало бы.

Герт отступил. И еще. Он все еще не видел своих врагов, да и «слышал» их с трудом, но полосовал воздух короткими взмахами меча, пытаясь выиграть время и удержать дистанцию. Крутился, как мог, ожидая удара с любой стороны. Танцевал из последних сил. Но их-то уже и не оставалось. Силы уходили. Дыхание было сорвано. Его душил кашель, и боль пульсировала в боку, в груди и где-то в заглазье. И тянуло отчего-то правую ногу. И…

— Все, все! — сказал кто-то рядом на человечьем языке. — Все кончилось, Карл! Остановитесь!

И он с удивлением узнал голос Маргерит, и с облегчением опустил клинок. И почти сразу же тяжело осел на землю, не в силах держать свое тело вертикально. Ведь всему когда-нибудь приходит конец. Есть он и у мужества.

«От нее хорошо пахнет, — решил Герт, всплывая из небытия, — но, увы, это не моя женщина…»

Как ни странно, возвращаясь в сознание, он не был дезориентирован. И более того, прекрасно знал, где он и когда. И, разумеется, с кем.

— Он умирает? — в голосе Маргерит прозвучала искренняя тревога.

— Не думаю, — возразил ей Шенк. — От таких ран не умирают… Во всяком случае, не сразу.

— У него ровное дыхание. — Голос Зандера звучал задумчиво, и как бы это сказать…

«Да, нет! — отмахнулся Герт от дурацкой мысли. — Он просто еще слишком юн. Высокий парень, и к тому же женат, но, похоже, ему нет и шестнадцати».

— Можно я еще поживу? — спросил он, открывая глаза.

— Ах! — очень по-хорошему вздохнула Маргерет.

— Я же говорил! — усмехнулся Шенк.

— А я с вами и не спорил! — У Зандера голос высокий с хрипотцой, но чувствуется, если так и дальше пойдет, скоро басом заговорит. Вот начнет бриться, и все. Считай, не мальчик, а мужчина.

И открыв глаза, Герт первым делом встретился взглядом именно с ним. Синие глаза казались сейчас почти черными. Внимательные. Изучающие. Мальчик все-таки. Но умный мальчик. Смелый. И имя носит не рядовое.

«Надо будет при случае спросить… Но не сейчас. Не сейчас…»

— Полагаю, мы отбились, — Герт сел, но лучше бы продолжал лежать. Он опустил взгляд вниз и увидел обломанное древко стрелы, а наконечник, судя по ощущениям, все еще торчал между ребер. — Не возражаете, господа, если я вытащу эту штуку?

— Если легкое не пробито… — Судя по всему, Зандер был даже лучше, чем Герт о нем подумал. Крови не боится, да и о жизни кое-что знает.

— Не пробито, — хмуро бросил он. — Но когда я ее достану, пойдет кровь.

— Она и так идет, — сообщил Шенк, который и сам выглядел не лучше тех, кого им вскоре предстояло хоронить.

— Это еще цветочки, — отмахнулся Герт. — Вытащу, считай, кран в бочке открыл. Эх, сейчас бы сухой глины немного или золы… В нашем фургоне, кажется…

— До вашего фургона метров пятьсот отсюда будет, — отрезал Зандер, — но у Маргерет по случаю есть чистый батистовый платок, а у меня немного «аква виты», если вы знаете, что это такое…

— Я знаю, — кивнул Герт. — В Реште ее называют «винной эссенцией».

— Ну, да! — согласился Зандер. — Вроде бы так! Тогда…

— Тогда, Зандер, смочите, пожалуйста, платок эссенцией и приготовьтесь, я быстро.

— Хочешь, помогу? — спросил Шенк, поморщившись.

— Не стоит! — покачал головой Герт и взялся за короткий обломок древка. Как раз вышло на ширину ладони. Левой.

— Ну, помолясь, — сказал он, дождавшись пока Зандер приготовит платок. — Боги!

И он с силой выдернул стрелу. Боль пробила грудь и отдалась в живот. В глазах потемнело, но сознания он не потерял. Если до этого ребра еще оставались целы, то сейчас он их, наверняка, сломал. Но не ходить же со стрелой в боку.

— Я сам! — остановил он Зандера, непроизвольно качнувшемуся к нему. Отбросил окровавленную стрелу, и, приняв у юноши остро пахнущий влажный платок, прижал его к ране. Посидел, пережидая всплеск боли. Подышал сквозь стиснутые зубы и начал проталкивать платок пальцами все глубже и глубже, в дыру между ребер. Больно, но не смертельно, а загноившаяся рана — это последнее, что ему теперь нужно от жизни.

«Надо будет потом прижечь…»

— Вот за это, Карл, я тебя и люблю, — Шенк не скрывал восхищения, да и с чего бы ему стесняться? — Умеешь ты, брат, девушку удивить!

Герт поднял взгляд на Маргерит. Было похоже, что ее вот-вот вывернет.

— Простите, сударыня! — Он почувствовал, как по спине течет холодный пот. — Я…

И он беспомощно посмотрел на Зандера, прикинув, что извиниться следует и перед ним. Все-таки Маргерит ему жена, а не просто знакомая дама. Но Зандер, кажется, зла на него не держал. Смотрел сочувственно и, вроде даже, с уважением.

«Ну, и ладно тогда!» — решил Герт и с трудом встал.

Его качнуло, но не сильно. Он устоял, выдохнул, и посмотрел вокруг.

Везде лежали мертвые тела. Много мертвых тел…

Герт встал. Постоял, примериваясь. Получалось, вроде бы, неплохо. Качнуло, отпустило. Он огляделся, и цокнул языком.

По его ощущениям бой длился считанные мгновения. Но, получалось, это ошибочное впечатление. Слишком много навалено вокруг трупов. Людей и альвов, и, разумеется, животных. Герт увидел воловью тушу, и мертвую лошадь, и еще одну чуть дальше по тракту. И словно бы очнулся окончательно, уразумев масштабы случившейся трагедии. Почувствовал вдруг запах крови и гари — метрах в ста от него горела телега, и страшно бились обезумевшие лошади, — и услышал жестокую какофонию звуков, буквально хлынувшую ему в уши. Кричали женщины, — одна из них просто визжала, — ржали лошади, мычали волы. Где-то поблизости стонали раненые, и ругались, кажется, все без исключения мужчины…

— Ад и преисподняя! Это сколько же времени мы дрались?!