Джек Лондон - Сила сильных

Но вот сравнительно недавно ореопитеком заинтересовался палеонтолог И. Хюрцелер из Базельского музея естественной истории. Он решил подвергнуть повторному исследованию скелетные остатки европейских ископаемых обезьян. Хюрцелер обратился к многим итальянским музеям с просьбой предоставить ему для научной обработки скелетные остатки ореопитеков.

Проведенные им исследования показали, что по форме и строению зубов ореопитек совсем не относится к павианам, а близок скорее к человеческим формам, гоминидам. Это было большой неожиданностью для специалистов. А поскольку работа Хюрцелера внушала большое доверие и позволяла надеяться на будущие открытия, многие научные учреждения предоставили ему финансовую поддержку, с тем чтобы он смог лично провести в местах находок необходимые исследования и раскопки. В 1954 году Хюрцелер направился в Италию. К этому времени в шахте Баччинелло на Монте-Бамболи, неподалеку от Флоренции, были сделаны новые находки. Однако из-за плохой оснащенности шахты и сильной конкуренции работы была прекращены. Это обстоятельство не благоприятствовало исследованиям Хюрцелера; нужные материалы могла давать только действующая шахта — ученый убеждался в этом на каждому шагу. Например, он встретил ребенка, который играл зубами и нижней челюстью ореопитека. Стараясь выяснить происхождение странной игрушки, Хюрцелер узнал, что ребенок извлек ее из ведра с углем. Ученый с горечью думал о ценных научных материалах, безвозвратно погибших в печи.

Прекращение добычи означало для местных горняков безработицу и лишения. Но шахтеры умелы постоять за себя. В 1956 году с помощью государственного кредита они возобновили работы на шахте, создав производственный кооператив.

Вскоре после этого были сделаны новые находки, в основном благодаря шахтерам, которые проявляли большой интерес и уважение к научным исследованиям.

Однако через некоторое время положение вновь ухудшилось: кризис не миновал и шахты Баччинелло. Хюрцелеру пришлось приостановить исследования в одной из штолен, где работы были уже прекращены: из-за возросшего давления горных пород толстые бревна крепления начали трескаться. Кроме того, появились признаки опасного скопления рудничного газа.

При столь неблагоприятных обстоятельствах в ночь на 2 августа 1958 года и была сделана поразительная находка. Произошло это так. На глубине 200 метров обвалилась часть кровли. Молодой шахтер заметил в пласте угля над головой скелет ореопитека. О находке немедленно сообщили Хюрцелеру. Когда тот узнал, что грозит еще один обвал кровли, при котором скелет будет разбит вдребезги, он поспешно сделал беглую зарисовку скелета, чтобы точно зафиксировать его положение в угле. Как только рисунок был готов, он предпринял попытку спасти находку — и удачно. После нескольких часов кропотливой работы из свода штольни вырезали целую глыбу угля с заключенным в нем скелетом и доставили на поверхность. Пока Хюрцелер в своем кабинете в Базельском музее естественной истории тщательно изучал скелет ореопитека, весть о находке уже облетела весь мир. Крупнейшие газеты и иллюстрированные журналы в расчете на сенсацию публиковали краткие или пространные сообщения, часто сопровождавшиеся фантастическими рисунками и комментариями.

Трудно сказать, действительно ли этот скелет, найденный в буроугольной шахте Баччинелло на Монте-Бамболи, принадлежит тому самому ореопитеку, который погиб в черной тине верхнемиоценового болота, спасаясь от дикого амфициона. Но, даже если все обстояло и не совсем так, факт остается фактом: миллионы лет пролежала в каменной могиле человекообразная обезьяна. Следовательно, уже в период раннего миоцена существовали виды, эволюция которых привела к возникновению человека.

С изрезанных широкими расщелинами скал, похожих на обрушившиеся крепостные стены или башни, открывался прекрасный вид на равнину, где паслись стада антилоп, зебр и жирафов и проносились табуны диких коней. В высокой траве прятались хищники. Здесь жили и павианы.

У скалистого отрога обосновалась группа странных существ, очень похожих на человекообразных обезьян. Несколько самцов копались в куче костей. Некоторые кости, отличавшиеся особой белизной, валялись здесь уже давно, но на попавших сюда позже еще были остатки мяса и сухожилий, а иногда и следы крови. Не первый раз перебирали их самцы, выискивая расколотые вдоль кости, походившие на острые кинжалы. Внимательно рассматривали они и длинные кости антилоп, то как бы взвешивая их на руке, то зажимая в кулак. Когда, примериваясь, они взмахивали ими в воздухе, кости преображались в опасные тяжелые палицы.

Вот одному самцу попался длинный острый осколок берцовой кости павиана. Внимательно рассмотрев его и, очевидно, решив попробовать остроту края, он ударил им по бедру. То ли осколок был слишком острым, то ли удар слишком сильным, но лицо его, похожее на морду шимпанзе, исказилось от боли; он часто заморгал маленькими глазками, глубоко сидящими под нависшим лбом.

Это заметил проходивший мимо детеныш. Остановившись, он с любопытством уставился на взрослого, но уже через секунду удирал: раздраженный болью самец бросил на него грозный взгляд и, оскалившись, зарычал. В пасти, лишь отдаленно напоминавшей звериную, блеснули зубы, однако в ней не видно было мощных и страшных клыков, которые есть у сегодняшних горилл и шимпанзе. Клыки самца были немногим длиннее других зубов и напоминали уже клыки человека.

Как только детеныш скрылся, раздражение самца улеглось и он вновь занялся костяными кинжалами. Еще раз, теперь уже осторожнее, попробовал остроту краев, уколов себе сначала руку, а затем живот. По-видимому, он остался доволен «кинжалом», так как вскоре бережно положил его рядом с собой. Продолжая копаться в куче костей, он время от времени с удовлетворением поглядывал на него.

Внезапно раздался шум и радостное ворчание. Все увидели двух приближавшихся к холму сородичей, которые, наполовину выпрямившись, тащили за собой убитого павиана. Это и было причиной шума и ворчания самок и детенышей, спешивших навстречу — добыча насытит пустые желудки.

Копавшиеся в костях самцы бросили свое занятие и поднялись. Они стояли, наполовину выпрямившись, и в этой необычной для человекообразных обезьян позе ожидали, когда поднесут охотничью добычу. Они не пошли навстречу прибывшим, как самки и детеныши, зная, что те сами придут к ним. Уже издавна на этом месте мирно делилась добыча. Длинные кости они разбивали камнями и, высосав мозг, выбрасывали в кучу.