Джек Лондон - Сила сильных

Бревна подошли вплотную к берегу. Мужчина, сидевший первым, — Лок мысленно назвал его Хвощом, — что-то негромко произнес. Куст отложил деревянный лист и уцепился за траву, которая росла на берегу. Каштан поднял свою гнутую палку и заостренный прут и, крадучись, перелез с бревен на землю и опустился на корточки. Лок и Фа затаились почти над его головой. Они ощущали его странный запах, запах моря и мясной запах, пробуждавший страх и одновременно волнение. Он находился так близко, что в любую минуту мог учуять их, хоть и был далеко внизу, и Лок отрекся от собственного запаха, неожиданно напуганный этой близостью, хотя сам и не понимал, что с ним происходит. Он затаил дыхание, так что даже сам почти не слышал его и теперь шорох листьев слышался яснее.

Каштан находился прямо под ними, и тело его было облито солнцем. Оперенный прут лег поперек согнутой палки. Глядел Каштан то туда, то сюда, пристально обследуя взглядом мертвое дерево, потом опустил глаза на землю и снова перевел их в сторону леса. Затем через плечо он сквозь щель в кости что-то сказал другим, оставшимся в лодке; голос у него был слабый, напоминавший птичий говор; белизна шевельнулась.

Лока охватил тягостный страх, словно он завис над бездной, пытаясь удержаться за ветку, которой не оказалось под рукой. Он понял каким-то извращенным чувством, что это не лицо Мала, и не лицо Фа, и не лицо Лока, спрятанное под костяной пластинкой. Это просто кожа.

Куст и Хвощ трудились над узкими полосками, которыми бревна были прикреплены к прибрежным кустам. Они стремительно выбрались на берег, бросились бегом и пропали из виду. Скоро послышался звук ударов камня, который рубит дерево. Каштан, приближаясь, двинулся за ними и вскоре тоже скрылся.

Теперь не было ничего любопытного, кроме бревен. Они выглядели очень гладкими и блестящими внутри, где открывалась древесина, а снаружи обозначились продолговатые потеки, как на морской скале, после того как вода отошла и солнце ее высушило. Края плавно закруглялись, и там, где их трогали руки мужчин с костяными лицами, образовались вмятины. Вещи в глубине бревен были так многообразны и необычны, что нельзя было быстро в них разобраться. Там валялись круглые камни, палки, шкуры, мешки размером больше, чем Лок, какие-то алые кружева, кости, которым придали облик живых существ, а края листьев, куда мужчины их положили, напоминали бурых рыб, и еще были запахи, пробуждавшие вопросы, на которые не было ответа. Лок смотрел не видя, и скоро видение растаяло, но затем появилось вновь. За рекой, на острове, все было неподвижно.

Фа коснулась его руки. Она осторожно поворачивалась на ветке мертвого дерева. Лок тихо пополз за нею, затем они сделали для себя новые дырки, чтобы видеть, и посмотрели вниз, на прогалину.

Здесь все, издавна такое привычное, стало другим. Сплетение кустов и застоялая вода по левую сторону прогалины не переменились, как и опасная трясина справа. Но там, где тропа, ведущая через лес, проходила по краю прогалины, терновник теперь поднялся непроходимой стеной. В нем возникла брешь, и у них на глазах Хвощ миновал эту дыру со срубленным терновым кустом на плече. Ствол был зачищен до белизны и заострен с конца. В лесу за спиной Хвоща, если верить ударам, продолжали рубку.

Фа изливала страх, который вызывал такое же чувство у Лока. Теперь много явственнее, чем раньше, существовали два Лока, один извне, а другой внутри. Внутренний Лок мог лишь бесконечно смотреть и смотреть. Но внешний, тот, который дышал, и слышал, и чуял, и никогда не спал, требовательно тянул и окружал его собою, как вторая шкура. Он сеял в него свой ужас, свое ощущение опасности много раньше того, чем мозг успевал понять смысл увиденного внутри себя. Ни разу в жизни не было ему еще так страшно, теперь он был напуган даже сильнее, чем в тот раз, когда прижимался к утесу вместе с Ха, а большой кот прохаживался мимо своей добычи, из которой уже высосал всю кровь, посматривал вверх и прикидывал, есть ли смысл заняться ими.

Губы Фа тихо коснулись уха Лока:

— Мы в ловушке.

Кустов терновника стало много больше. Они тесно росли там, где было легче всего пробираться на прогалину, но теперь возникли другие, в два ряда у стоячей воды и у болота. Прогалина оставляла свободный полукруг лишь в сторону реки. Трое с костяными лицами миновали последнюю дыру, и каждый тащил еще по кусту. Ими они и перекрыли дорогу.

Фа шепнула Локу на ухо:

— Они знают, что мы здесь. И не хотят нас выпустить.

Но мужчины с костяными лицами видимо не замечали их. Куст и Хвощ возвратились к воде, где бревна стукались друг о друга. Каштан стал не спеша огибать полукружье из кустов терновника, обратя лицо к лесу. И все время он удерживал прут по центру гнутой палки. Терновник прятал его по грудь, и когда вдалеке, на равнине, заслышался рев быка, он замер на месте, подняв голову, и палка еще более выгнулась. Лесные голуби продолжали ворковать, а солнце посматривало с неба на макушку мертвого дерева и согревало двоих людей своим теплым дыханием. Кто-то шумно вскапывал воду, и бревна постукивали. Раздавались удары дерева о дерево, что-то тащили по земле, звучала щебечущая, птичья речь; затем еще двое мужчин появились из-за дерева на прогалине. Первый из них был похож на прочих. Волосы у него из темени лезли пучком и разрастались вширь так, что пук этот шевелился, когда мужчина двигался. Пук пошел прямо к кустам терновника и принялся внимательно осматривать лес. У него также были гнутая палка и прут.

Второй резко отличался от остальных. Он был шире в плечах и коренастее. Тело его покрывала густая шерсть, а волосы на голове блестели, точно смазанные жиром. На затылке эти волосы были схвачены узлом. Спереди на голове волос совсем не было, так что изгиб костяной кожи, удивлявшей своей грибной белизной, проходил как раз над ушами. Лишь сейчас, впервые, Лок увидел уши новых людей. Они были маленькие и тесно прижатые к головам.

Пук и Каштан присели на корточки. Они разводили листья и травы над следами, оставленными Фа и Локом. Пук поднял голову и позвал:

— Туами.

Каштан показал на следы. Пук вновь обратился к широкоплечему мужчине:

— Туами!

Широкоплечий подошел к ним от кучи камней и палок, с которыми что-то делал. Он произнес короткий птичий звук, странно тонкий, и они отвечали такими же звуками.

Фа шепнула Локу на ухо:

— Так его зовут…

Туами и двое других наклонились и качали головой над следами. Рядом с деревом, где земля была высохшей, следы уже не различались, и Лок ждал, что новые люди начнут принюхиваться, но они вдруг разогнулись. Туами засмеялся. Он показывал на водопад, смеялся и щебетал. Потом он замолчал, громко ударил в ладони, произнес какое-то слово и вернулся к куче.