Джек Лондон - Сила сильных

Это единственное слово сразу изменило обстановку, новые люди перестали волноваться. Правда, Каштан и Пук все еще зорко посматривали на лес, они стояли по краям прогалины, глядя выше терновника, но палки свои разогнули. Хвощ не сразу взялся за мешки, он поднес руку к плечу, рванул полоску кожи и внезапно вылез из своей шкуры. При этом Лок ощутил такую боль, словно у него на глазах под ноготь человеку загнали колючку, но затем он увидел, что Хвощу не больно, он даже доволен, ему было прохладно и свободно в белой коже. Теперь он был совершенно обнаженный, как Лок, лишь кусок оленьей шкуры тесно опутывал его поясницу и бедра.

Тут Лок осознал еще две вещи. Новые люди перемещались не так, как все другие твари, с которыми он встречался в своей жизни. Они не теряли равновесия на прямых ногах, туловища над бедрами были узкими, как у осы, так что люди эти слегка качались при ходьбе взад-вперед. Смотрели они не в землю, а прямо перед собой. И все они были непривычно голодны. Лок видел, как выглядит человек, гибнущий от голода. Новые люди умирали. Сквозь их тела кости проступали, как у Мала накануне его смерти. Движения их, хотя и напоминали изяществом гибкость молодой ветки, были замедленными, словно они передвигались во сне. Ходили они выпрямившись, и всех их поджидала скорая смерть. Казалось, им помогало что-то незримое Локу, они высоко держали головы, неспешно и упорно несли их вперед. Лок знал, что будь он сам таким истощенным, как они, он давно уже умер бы.

Пук швырнул свою шкуру на землю под мертвым деревом и пытался поднять большой мешок. Каштан поспешил к нему на подмогу, и вдвоем они справились. Лок видел, как лица их сморщились, словно они посмеивались друг над другом, и неожиданный всплеск теплоты к ним охватил его и вытеснил терзавшее его недоброе чувство. Он видел, как они, помогая друг другу, сгибаются под тяжестью, и сам ощутил это тяжкое бремя и свои трудные усилия. Вернулся Туами. Он скинул с себя шкуру, потянулся, почесался и опустился на колени. Затем принялся разгребать палую листву, пока не открылась серая земля. В правой руке он держал короткую палку, и при этом он что-то щебетал остальным. Те согласно кивали. Бревна колотились друг о друга, и от воды тоже доносились голоса. Люди на прогалине смолкли. Пук и Каштан снова принялись обходить терновник.

Потом показался еще один человек. Он был высокий и не такой худой, как другие. Волосы у него подо ртом были совсем белыми, как у Мала. Они извивались, как облако, а по бокам с ушей опускались длинные кошачьи клыки. Лицо его было неразличимо, потому что он повернулся спиной к дереву. Про себя Фа и Лок назвали его стариком. Он стоял, глядя сверху вниз на Туами, и его резкий голос бурлил и прерывался.

Туами сделал на земле еще какие-то пометки. Они соединились в одно целое, и вдруг Лок и Фа увидели внутри себя, как старуха обводит линию вокруг мертвого Мала. Взгляд Фа скользнул в сторону, глаза мигнули Локу, и она резко ткнула пальцем вниз, пронзив им воздух. Те люди, которые не стояли в охране, окружили Туами и переговаривались друг с другом и со стариком. Они почти не двигали руками и не пританцовывали, чтобы прояснить смысл своих слов, как делали бы Лок и Фа, но их узкие губы непрерывно двигались и шлепали. Старик двинул рукой в воздухе, затем склонился над Туами. И что-то ему сказал.

Туами качнул головой. Люди отступили от него и уселись на землю в ряд в небольшом отдалении, только Пук все стоял в охране. Фа и Лок наблюдали за работой Туами, поверх ряда черных голов. Туами теперь быстро орудовал по другую сторону голой земли, и лицо его было видно. Меж бровями у него легли вертикальные морщины, а кончик языка следовал за линией, которую он рисовал. Головы вновь защебетали. Один мужчина поднял с земли несколько коротких палок и изломал каждую из них. Он зажал обломки в кулаке, и каждый вытянул по одному из обломков.

Туами поднялся, подошел к мешку и достал кожаный сверток. Там лежали камни, и деревяшки, и еще какие-то штуки, которые он положил у отметин на земле. Затем он присел перед мужчинами, сидящими в ряд, между ними и землей, где были отметины. Мужчины начали произносить какие-то звуки. При этом они стукали в ладони, и звуки переплетались с резкими хлопками. Они взлетали, и опускались, и соединялись воедино, хотя при этом оставались неизменными, как струи у изножья водопада, где вода бурно неслась и все равно всегда была та же и сохранялась на том же месте. Голову Лока захлестнул водопад, заливая ее целиком, словно он смотрел на водопад чересчур долго и от этого его сморил сон. Его напряженная шкура расслабилась, когда он увидел, что новые люди любят друг друга. Теперь стая птиц ворвалась в его голову, потому что он вновь слышал голоса и — хлоп! хлоп! — эти беспрерывные хлопки.

Громогласный рев оленя, зовущего самку, прозвучал под самым деревом. Птицы вырвались из головы Лока. Люди наклонились так низко, что их головы гладили волосами землю. Огромный олень гарцевал на прогалине. Он обошел рад голов, непрерывно вытанцовывая, приблизился к отметинам с другой стороны, повернулся, замер на месте. И вновь издал свой громоподобный призыв. Затем на прогалину опустилась тишина, лишь лесные голуби продолжали ворковать.

Туами быстро задвигался. Он принялся швырять какие-то комья поверх отметин. Он вытянул руки и торжественно делал что-то непонятное. Голая земля получала другие цвета, это были цвета желтых осенних листьев, красных ягод, снежного инея и мрачной копоти, которую огонь оставляет на скале. Волосы мужчин все еще лежали на земле, и все молча ждали.

Туами, сидя, откинулся назад.

Плотно облегающая шкура Лока задрожала, как в морозную зиму. На прогалине теперь возник второй олень. Он распластался поверх отметин, прижатый к земле; при этом он мчался со всех ног и все же, как клики людей и гул водопада, оставался на том же месте. У него была окраска, какую олени всегда обретают в брачную пору, только он был чересчур упитан, а его маленький черный глаз казалось разглядывал Лока сквозь густой вьюнок. Лок ощутил, что он пойман и захвачен в плен на трухлявом дереве, где вокруг беспрестанно шевелилась и проступала обильная еда. Он не в силах был даже смотреть на все это.

Фа держала его за руку и снова тянула его вверх. Он со страхом снова взглянул сквозь листву на распростертого оленя; но ничего уже не мог увидеть, потому что оленя тесной толпой окружали люди. В левой руке у Хвоща была зажата гладко оструганная деревяшка, и с конца ее выглядывал камень или обломок кости. Вытянутым пальцем Хвощ удерживал этот сук. Туами стоял перед Хвощем. Он схватился за другой конец деревяшки. Хвощ что-то говорил стоящему оленю и другому оленю, распластанному на земле. Фа и Лок услышали, что он заклинает. Туами поднял вверх правую руку. Олень взревел. Туами нанес мощный удар, и сверкающий камень впился в дерево. На секунду Хвощ оцепенел. Потом осторожно снял руку с гладкой деревяшки, но палец остался прижимать сук. Хвощ повернулся, отступил и уселся на землю среди других. Теперь лицо его еще больше казалось высеченным из кости, и шел он с большим трудом, покачиваясь. Остальные протянули руки и помогли ему сесть. Он не произнес ни слова. Каштан достал кожаную полоску и перетянул ему руку, а оба оленя дожидались, когда это дело завершится.