Владимир Уткин - Гремящий мост

Много тягот вытерпели юноши: намерзлись, наголодались, натерпелись страха. Несколько недель тянулись для них, словно несколько лет. Им уже казалось, что они живут так всю жизнь, а прошлое — это далекий сон.

Однажды, выйдя из леса, они увидели местность, похожую на ту, где им когда-то вместе со своими пришлось найти временный приют в пещере. Холмы чередовались с ложбинами, на горизонте виднелись горы. Юноши вышли на покрытую мягкой зеленой травой равнину.

Здесь было много всяких животных, но все они значительно отличались от лесных. Сперва юноши чувствовали себя очень неважно, так как если кто-нибудь вздумал бы на них напасть, то спрятаться было бы некуда. Но звери тут оказались более мирными, чем в лесу; никто из них не собирался нападать на людей.

Неожиданно к ним подбежал зверь, похожий на лошадь, только ростом поменьше; на каждой ноге у него было по три пальца: средний побольше, а два задних — маленькие, и на каждом пальце по копытцу. Это был гиппарион, предок нашей лошади.

Юноши пустились от него на утек, а он — от них: испугались друг дружки.

Потом к ним приблизился еще один зверь, с длинной шеей, и преспокойно стал их рассматривать.

Встречались им и другие животные, похожие на коров, на овец, но странные, неуклюжие на вид. Например: туловище козы, а рогов нет, и хвост длинный; корова, а клыки, словно у кабана; свинья — но с медвежьими лапами. Все они — предки наших современных животных.

Для юношей главным же было то, что все эти животные травоядные, а не хищные. Они спокойно паслись на лугу и никому не угрожали. И юноши успокоились, осмелели и почувствовали себя лучше, чем в темном и опасном лесу.

Зато здесь труднее было прокормиться. Мышей и кроликов тут бегало множество, но поймать их очень трудно. Попробовали на вкус одну-другую траву, коренья, но ничего подходящего не нашли. Правда обоим несколько раз попадались какие-то колоски с зернышками, очень приятные на вкус, но прокормиться ими одними было невозможно.

И тогда юноши принялись ловить кролика. Голод заставил их преследовать зверька долго и упорно. Бегая за ним, юноши попали в такое место, где ложбина, суживаясь, переходила в голое каменистое плато. Оно было довольно ровным, но каким-то крупчатым, наподобие корки на каше. Оба устали; особенно давала себя чувствовать жара, исходившая, как казалось, именно от этого окаменелого пространства.

Оказавшийся в затруднительном положении кролик, не зная, куда деться, вскочил на камни и начал выделывать такие трюки, что наши охотники остановились разинув рты. Кролик подскакивал, как мячик, стараясь ни на секунду не задерживаться у земли: чуть только притронется к ней и тут же подскочит как можно выше.

Спустя некоторое время он стал кувыркаться, падая то на спину, то на брюхо. И это продолжалось до тех пор, пока силы не покинули его. Тогда произошло новое чудо: кролик начал дымиться. Дым усиливался, густел, и вдруг шерсть на кролике вспыхнула. Тут юноши сразу вспомнили удивительное явление, которое им однажды пришлось видеть в лесу.

Шерсть обгорела, пламя исчезло, но дело этим не кончилось: кролик стал жариться; он шипел и потрескивал, как на сковородке. Приятный запах защекотал ноздри охотников. Они сунулись к кролику, но тут же, вскрикнув, отскочили обратно: их кто-то так куснул за ноги, что даже в глазах потемнело.

Вкусный жареный кролик лежал совсем близко, в каких-нибудь двух шагах, привлекая своим аппетитным запахом. Но он был недоступен. А голод все сильнее напоминал о себе. Близился вечер, а им удалось поживиться лишь несколькими зернышками да козявками.

Дело было плохо. Мозг напряженно работал. И вот на глаза попалась обгоревшая ветка кустарника. Сразу вспомнились недавние забавы и упражнения с такими же ветками…

И наши охотники подтянули к себе изжарившегося кролика. С таким удовольствием, первый раз за свое существование, человек поел жареного мяса!

Наступили сумерки, воздух сделался прохладнее, но у «естественной печи» было тепло и уютно.

Развлекаясь, юноши стали бросать на застывшую лаву хворост, и он вдруг загорелся ярким пламенем, таким же, как когда-то в лесу. Вокруг стало светло; лица юношей были освещены, и на них появилось что-то вроде улыбки.

Но вот огонь погас, снова сделалось темно и неуютно. Тогда они подбросили еще хвороста, и опять стало светло.

Значит, они сами могли заставить огонь гореть!

Эта мысль привела их в сильнейшее радостное волнение. Они уже только ради любопытства давали огню погаснуть, а затем снова вызывали его. Кое-какие животные приблизились к огню, остановились на почтительном расстоянии и с удивлением наблюдали за тем, что проделывают эти неведомые им двуногие.

Один раз юноши бросили довольно длинную хворостину, а когда загорелся один конец ее, взялись за другой, — и вот огонь уже у них в руках. Они взмахнули пылающей веткой раз, другой, звери как заревут — и наутек! А оба чародея от радости завопили что было мочи.

Но маленький горящий сучок отломился и упал на землю. К нему пододвинули другой сучок — огонь перебрался и на него. Пододвинули третий, четвертый — то же самое.

А через некоторое время у них уже пылал целый костер — первый костер, зажженный руками человека.

Продолжая развлекаться огнем, они перебросили головешку на другое место — и там возник новый костер.

За этой игрой юноши забыли и об усталости, и о сне. Только заботы и было, как найти побольше хвороста да подбросить в огонь.

Хорошо, что кое-где попадались сухие сучки.

И лишь когда до прутика все было подобрано и сожжено, они улеглись прямо на землю и уснули.

Проснулись поздно. Сразу вспомнили о вчерашних забавах, попытались снова вызвать огонь. И огонь послушно появился.

После вчерашнего жаркого их мучила сильная жажда. Вода же была довольно далеко, у леса, из которого они вчера сюда пришли. Как ни крепились, но в конце концов не выдержали и отправились разыскивать воду.

Напились и пошли обратно. По дороге им вспомнилась вчерашняя охота на кролика, захотелось опять полакомиться жареным мясом. Но на этот раз у них ничего не вышло: кролик, которого они выследили, удрал совершенно в другую сторону. Вместо него удалось поймать только двух мышат. По сравнению со вчерашним жарким они были очень невкусными.

Часа через два опять захотелось пить, и они снова должны были идти к лесу.

На обед удалось раздобыть кролика. И, чтобы приготовить из него жаркое, такое же, как вчера, его бросили на «плиту», предоставленную природой. Это был уже громадный успех: сами задумали и сделали! Кто из живших с ними по соседству обезьян, махайродов или тапиров мог бы сделать то же самое?