Ганнибал - Лиловый (II)

И все это ради чего?.. Тогда, ночью, все было ясно для него. Идти вперед, рисковать своей шеей, — все для того, чтобы спасти инопланетян, но…

— Вот я дурак, — почти весело сказал Теодато. Быстрый ум его мгновенно вычислил: никакого резона ему так поступать не было, с инопланетянами его ничего не связывает, в отличие от руосца, они ему не спасали жизнь. Он ничего не получит в благодарность за свои жертвы, даже планшет, который было насовсем отдал ему Беленос, остался в особняке в Тонгве и, скорее всего, погиб вместе со всем сгоревшим имуществом (вот Нанга-то горюет, наверное).

И все-таки Теодато ничуть не жалел о сделанном. Да, обидно за старика Веньера, но и тот погиб за собственные убеждения, можно сказать, на весь мир объявил о своем несогласии с мнением Наследника. А в целом…

«Ну, может, я и дурак, — подумал Теодато. — Но у меня тоже есть свои убеждения, и жалок же я буду, если откажусь от них просто из страха!»

И пусть ему никогда не доведется действительно увидеть все великолепие чужой цивилизации, во всяком случае, он что-нибудь сделает для того, чтобы эта цивилизация не пострадала.

Это все было хорошо, однако помимо философских вопросов перед ним стояли проблемы насущного характера. Теодато нахмурился и вновь поднял взгляд на монастырь, а потом чуть не хлопнул себя по лбу.

Теперь, когда на востоке небо уже заливала тонкая алая полоса, стало заметно, что строение давно заброшено: крыша в одном месте провалилась, деревянные пристройки сгнили и представляли собой печальное зрелище. Никого там нет! Это обрадовало Теодато; значит, там можно будет укрыться хотя бы от ветра, если и не от дождя, а может быть, в развалинах монастыря еще сохранились какие-нибудь полезные вещи. Так он спешно поковылял вперед и в несколько минут достиг рассохшейся двери. Внутри действительно никого не было, и обстановка была самая жалкая, только древняя ржавая кровать без намека на матрас и кривой стол. Однако Теодато приметил, что за покосившейся дверцей стенной ниши виднеется что-то; когда он попытался открыть дверцу, та с ужасным скрипом отвалилась и едва не пришибла ему ногу, но его усилия вознаградились: видимо, когда-то в стенной нише хранилась одежда, и теперь здесь еще висели какие-то старые тряпки, которые он сгреб в кучу и ворохом бросил на полу. На такой импровизированной постели можно было лежать, и Теодато рухнул туда, не потрудившись даже снять свой единственный уцелевший сапог, и не прошло и минуты, как он уже крепко спал.

Холл был полон.

Свисавшая над центром круглого стола люстра сияла всеми сорока свечами; люди сидели за столом, избегая смотреть друг на друга, и слушали Наследника. Несмотря на то, что их положение было беспроигрышное, — так, по крайней мере, казалось с первого взгляда, — в холле повисло какое-то странное нервное напряжение.

Не последней причиной этого, — он знал, — был невозмутимый руосец, сидевший по правую руку от него самого.

Возвращение Леарзы многие из них приняли за дурной знак. Судя по лицу Тегаллиано, тот совершенно не доверял новому союзнику; с подозрением отнесся к нему и Гальбао, которого беспокоила судьба пропавшего без вести Дандоло (Фальер знал: хотя теперь и ясно было, что Дандоло — предатель, все-таки это был очень талантливый вычислитель, утрата которого дурно скажется на работе гильдии). Традонико выглядел рассеянным, даже будто принимался неслышно бормотать себе под нос, и тоже иногда косился на руосца. Только Зено, кажется, полностью доверился решению Фальера и не обращал будто бы на Леарзу особенного внимания.

Впервые за тысячелетия они держали военный совет.

О войне объявлено было несколько дней тому назад, прилюдно; планета буквально кишела. Аристократы записывались под начало Зено, готовились космонавты, — но никто толком не понимал, к чему именно, что же ждет их, как может происходить война с народом, который находится за миллионы световых лет отсюда. Объяснить им было бы невозможно. Первоначальный план Фальера оказался расстроен: он хотел схватить инопланетян живыми и показать их, как опасных гадюк в зверинце, чтобы у людей возник хотя бы примерный облик настоящего врага. Теперь все бесполезно, и необходимо как можно быстрее что-то предпринять…

Под его глазами залегли глубокие тени.

На этом совете вообще у многих были усталые, встревоженные лица; казалось, еще на несколько лет за неделю постарел Реньеро Зено, у Традонико в движениях проявилась какая-то болезненная лихорадочность, левое веко Тегаллиано дергалось, заставляя его время от времени растирать бровь. Один лишь Леарза оставался совершенно спокойным. Прищур его глаз не нравился Фальеру, хотя тот и не знал, почему…Все не нравилось в нем Фальеру; еще два с небольшим месяца назад, когда руосец только прибыл на Анвин, он выглядел еще глупым мальчишкой, не знающим ответа на самые главные вопросы в своей жизни. Теперь о руосце можно было сказать что угодно, но мальчишкой называть его уже было нельзя. С первого взгляда, всему виною была золотистая бородка, делавшая его старше, а может быть, и появившаяся на лбу еле заметная морщина. В самом деле у руосца был теперь слишком опасный взгляд.

Люди сидели молча и ждали, что он скажет им. И он понимал, что обязан говорить, потому что они во всем на него полагаются, привыкнув, что он всегда бывает прав.

— Нам необходимо выждать, — сказал он. — Теперь у нас есть время. Нужно подготовиться как следует. Тегаллиано, продолжайте тренировки с разрушителями. Традонико, очень многое зависит от гильдии космонавтов, вы все должны это отлично понимать. В любом случае, ожидание пойдет нам на пользу; выжидая, мы ничего не теряем. С каждым днем наша воля влияет на врага, подтачивает его исподтишка, и чем дольше это будет длиться, тем более хрупкими окажутся ноги колосса под названием Кеттерле. Время на нашей стороне.

Они осоловело молчали, только один Зено согласно кивнул в ответ. Молчал и руосец, но в его темно-серых глазах мерцал какой-то недобрый огонек.

Закончив свою речь, Фальер не удержался и устало потер лицо ладонями. Столь многое в этой войне зависело от него лично; вот уже две ночи подряд он почти не спал, а если дремота овладевала им, то ему снились дурные, пугающие сны. Две ночи подряд Фальер погружался в сияющие пучины времени, но безрезультатно: он видел длинные тонкие нити будущего, соединенные узелками решений, однако не понимал, куда они ведут. Такое и раньше не раз случалось с ним, он знал: нужно просто ждать и продолжать смотреть. Но теперь!.. Теперь это было так некстати. И хуже всего было присутствие руосца рядом. Леарза недвусмысленно дал понять ему, что тоже видит будущее, но насколько, каким образом он это делает? Точно так же перебирает паутинки времени? Что, если его видение грядущего… надежнее