Надя Яр - Евангелие от Йохана

Риттер

Вынырнувший из гипера клинообразный катер был бы опознан как имперский, даже если б не шёл под штандартом. Бескомпромиссная, грубая форма, типичная для имперских моделей. Судно было полубоевое, склепанное на нойрайнских верфях семь лет назад, в последний год Войны против уан. На таких перемещались послы, курьеры и прочие чины среднего звена военной иерархии Рейха.

Джон Риттер сразу почувствовал исходящую от него опасность.

Нет, не от него. Какая-то новость.

Дурная.

Когда катер появился, Риттер сидел в рубке своего корабля, мерно плывущего по орбите над миром Юнг, и медитировал перед обзорным экраном. Планета внизу была голубая и серая с жёлтым - пустынный, не самый уютный мир. Ещё полтора часа, и корабль пройдёт над плато Одиночества и над замком Нодд, где проводила второй год изгнания сестра Риттера, бывший республиканский канцлер Джоанна Мид. Система Юнг с её дряхлым красным светилом и скудным мирком без природных богатств лежала в буферной зоне между Республикой, Рейхом - двумя государствами, ранее составлявшими одно - и пространством вормер, могущественной чужой расы. Джоанна приняла приговор десяти лет изгнания, вынесенный республиканским судом за организованное четверть века назад убийство, с изрядной озлобленностью. Она не видела за собой вины, не собиралась весь срок размышлять над своим поведением и превратила Нодд, старый замок отца, в базу радикальных элементов, живущих ненавистью к Рейху, к внутренним республиканским "примиренцам" и обидами сорокалетней давности. Всё тот же суд запретил кораблям Республики - кроме шаттлов обеспечения - подлетать и садиться на Юнг, но жителей других государств и "ничьих" пространств этот запрет не касался. Все старые и новые друзья Джоанны могли летать на Юнг и с него как хотели, и то же касалось её врагов. Поэтому Джон Риттер, Великий Магистр Ордена Света, передал управление Орденом в руки своей заместительницы Карин Уорнер и с ней же оставил сына, а сам удалился в изгнание вслед за сестрой, чтобы её охранять.

Второй год изгнания перевалил уже за середину, но ни один человек или нелюдь из Рейха до сих пор не пытался навести справедливость самостоятельно и прикончить Джоанну, убийцу имперского идола Сандани. Наверняка потому, что с ней был он, Джон. Его не то чтобы боялись, а просто знали, что связываться не стоит.

До сего дня.

Комм зазвенел - с катера подавали сигнал. Джон протянул руку и принял вызов.

На экране возник Хольгер Витт, адъютант адмирала Ланге, рейховского штатсшефа. Витт и Риттер неплохо знали друг друга - во время Войны Хольгер был связным Ланге в республиканском правительстве и при штабе. Надёжный и добросовестный человек. Патриот-имперец.

- Риттер? - Витт постарел за прошедшие несколько лет, морщины углубились. Стал почти седой. - Нам нужно поговорить.

- Его привёл к шефу Ройтер. Помните, наш атташе? Сейчас он шеф СБР, и его пророчат в премьер-министры. Наследник Ланге. Всё хорошо бы, но он связан с этими - и через них со Тьмой.

Витт вертел в руке толстый стакан с виски, не отпивая. Напиток был вормерский - весь произведенный людьми алкоголь на борту, целый ящик, Джон выпил в прошлом году. Залётные контрабандисты оставили ему это пойло, бесплатно. Риттер не возражал, но привыкший к родной шваннской водке имперец - другое дело.

- Полторы недели назад был весенний бал, приём новых послов, и Ройтер провёл во дворец этого... человека. Темнокожий, кажется, лысый. Или побрит. В чёрной робе, как Вы, - Витт неловко повёл рукой со стаканом. - Они поговорили в парке, сидя на скамье, всего минут десять. Темнушник что-то оставил шефу - ящичек из металла, примерно пятнадцать на семь, вот такой.

И он наметил форму пальцем на столе.

- Не знаю, что в нём. Шеф не говорит. Он вообще не знает, что я это видел.

- Но у Вас есть подозрение? - полуутвердительно сказал Джон.

- Да.

Витт помолчал, а потом вдруг выпил большой глоток.

- Какая всё же дрянь, - заметил он. - Как можно такое пить, пусть даже ты вормер? Сивуха. - И он отхлебнул ещё. - Неудивительно, что они закрывают от нас свои рынки. С человеческим качеством это вот не сравнится. - Он явно болтал для храбрости. - Я... Знаете, что адмирала Сандани не хоронили?

Джон кивнул.

- Тело в стазисе, - подтвердил Хольгер. - В бункере под больницей дворца. Не понимаю, зачем. От её мозга осталась каша, живых нейронов доля процента, и те погибнут, как только отключат стазис, за считанные секунды. Юридически, по имперским законам, она мертва.

И фактически тоже. Это позволило выдвинуть против Джоанны обвинение в убийстве, а не в покушении на таковое. О, да. Джон знал.

- Ланге... он просто не может расстаться с ней, полагаю, - сказал Витт. - Когда я начал на него работать, двадцать лет назад, он к ней спускался каждые два-три дня. Постепенно они превратились в неделю. Я думал, шеф когда-нибудь совсем прозреет и похоронит её наконец со всеми должными почестями, но этого не случилось. Он до сих пор ходит к телу каждое воскресенье. Двадцать шесть лет! За это время можно было вырастить качественного клона. - Витт допил вормерскую сивуху и налил себе ещё из пузатой банки. - Раньше он говорил с ней - будто советовался, докладывал. Теперь просто сидит, молчит. Печально. Вернее, было печально - до этого контейнера чёрт знает с чем.

- Думаете, то, что в ящичке, как-то связано с нею? - спросил Джон.

- Боюсь, что да. Шеф задал мне вопрос... После бала, наутро после той ночи, поговорив с темнушником, Альберт Ланге заговорил со мною о Тьме, как бы между прочим. Он спросил, что бы я сделал, если бы Тьма предложила исполнить моё величайшее желание. В обмен на что, спросил я; ни на что, сказал шеф, просто так. Риттер, мне стало страшно.

И ты предал Ланге, подумал Джон; пришёл ко мне, рассказал его тайну, предал из страха Тьмы. Как хорошо, что ты предал.

- Величайшее желание, - произнёс он, смакуя слова, как пепел на языке. - Вернуть к жизни Ситу Сандани?

- Что это ещё может быть? - сказал Хольгер Витт. - Изменить прошлое они не в состоянии, иначе сами бы изменили, мы им для этого не нужны. Помните, Вы когда-то сказали, что нет хорошего способа воскрешать мертвецов? Это опасно, гибельно. Ваши слова. Что мне делать, герр Риттер?

- Помню, да.

Он и правда припоминал. В темнейшие часы Войны он говорил с людьми о Свете - с Виттом в том числе. Проповедовал, можно сказать, потому что рассказ о Свете и есть его проповедь. Видимо, произвёл большее впечатление, чем сам думал. Витт хранил те беседы в сердце и вот, много лет спустя, прилетел и сдал Джону шефа, который ему доверял. Имперцы не жалуют республиканскую веру, за неё в Рейхе только что не сажают, но Ланге не избавился от "просветлённого" адъютанта. Вот как Витт ему отплатил.