Терри Пратчетт - Наука плоского мира IV: Судный день

«Ты прав», подтвердил Ринсвинд. «Помнишь Великий Лондонский пожар? Мы помогли мистеру Пипсу закопать его пармезан».

«А, точно. Интересно, он его потом нашел?»

«Нет», ответил Ринсвинд. «Я спросил, куда он его спрятал, а сам так и не вспомнил, поэтому я вернулся к тому моменту, когда он закапывал сыр, и создал своего двойника; миссис Герпес, если помнишь, очень обрадовалась находке. Я подумал, что раз уж он все равно забудет про сыр… короче говоря, было бы непростительной ошибкой дать ему пропасть впустую».

«Зря ты так сделал», сказал Декан. «А как же причинность?».

«Не надо мне рассказывать про причинность», возмутился Ринсвинд. «Она мне не так уж много пользы принесла то одно, то другое, хлопот с ней не оберешься. Но раз уж мы сидим здесь и болтаем, я должен спросить: что ты вообще сделал, чтобы создать это место? Ну то есть, ты говоришь, что просто сунул руку в какую-то твердь и, позволю себе сослаться на твои же слова, «пошевелил пальцами». Должен сказать, если не считать легкого непонимания, то это мне вполне понятно, но как же материки и все остальное? Там ведь полным-полно мелких деталей, вроде белок, и разных существ, и рыб, и всяких удивительных штуковин в коралловых рифах; они просто поражают воображение. И раз уж об этом зашла речь, ты отлично придумал поставить Луну в нужное место, чтобы добиться приливов и отливов. Весьма остроумная идея приливы и отливы ведь не только чистят пляжи, но еще помогают всяким ползучим гадам выбираться из моря на сушу. Я бы отдал тебе свою шляпу, если бы когда-нибудь согласился ее снять. Браво, скажу я тебе!».

Они прошли немного в сторону куполообразного сооружения, стоящего вдали, и Декан, наконец, произнес: «Ринсвинд. А точнее, Профессор Ринсвинд, я понимаю, что в вопросах Жестокой и Необычной Географии ты большой знаток. Отъявленный Профессор, как-никак! Но мне кажется, я должен тебе кое-что объяснить». Тут он откашлялся, как будто собираясь сделать крайне ценное и весомое заявление. «Я не сделал ровным счетом ничего. Ничего не планировал. Не создавал устрашающей симметрии тигров, которых теперь, похоже, осталось совсем немного. Нет! Это случилось само собой».

«Но ведь ты» начал было Ринсвинд.

«О, конечно, я проявляю интерес к этому месту поступать иначе было бы небрежностью с моей стороны», продолжал Декан, «но я ни разу не пытался сделать это снова. Я бы не хотел брать на себя ответственность». Они прошли еще немного, и он добавил: «Я начинаю неплохо ориентироваться в этой эпохе, и чувствую себя уязвленным. Давай возьмем такси; по крайней мере, теперь не нужно отскребать со своих ботинок конский навоз».

Он щелкнул пальцами, и такси остановилось так быстро, что водитель чуть не вывалился наружу; он ошарашенно наблюдал за тем, как две фигуры сели в машину, и ремни безопасности, как по волшебству, пристегнулись сами собой.

Даже не взглянув на водителя, Декан произнес: «Ты отвезешь нас в то место, которое находится под вон тем куполом; потом ты поймешь, что получил до неприличия огромные чаевые, а когда мы покинем твой движущийся аппарат, полностью забудешь о том, что мы когда-либо в нем сидели. Большое спасибо».

Когда волшебники вошли в собор Святого Павла, Декан вздохнул. «Превосходная работа. Я всегда считал, что пожар-другой того стоит, как и кусок пармезана, если уж на то пошло чудесная архитектура, по-настоящему разумный замысел! Старина Билл был прав, верно: «Что за мастерское создание человек». Я не требую признания, но, согласись, эти люди создали просто удивительные вещи. С нашей помощью, конечно время от времени их нужно было подталкивать то здесь, то там».

«Нет», возразил Ринсвинд. «Мне, так или иначе, частенько приходилось исследовать Круглый Мир, и позволь кое-что сказать тебе, дружище, с толчками или без, хорошо, что я умею быстро бегать. Но вот еще что: давай поднимемся в Шепчущую галерею и скажем американцам, что здесь дают приз за самый громкий звук что скажешь?»

«Американцы?» удивился Декан.

«Да, великие путешественники Круглого Мира, который они втайне считают своей собственностью; но все же соль Земли даже учитывая то, что соль тоже, бывает, действует на нервы, если ее на рану сыпать. Кстати, мы не должны забывать о том, что именно они упорно пытались добраться до Луны. В моей книге, которая выражает правильную точку зрения, ага! Вы что-то хотели?»

Вопрос был обращен непосредственно к человеку, предложившему Декану и Ринсвинду заплатить по пятнадцать фунтов за вход в Шепчущую галерею; Ринсвинд прошептал Декану, что им надо было, как обычно, стать невидимыми.

Однако Декан, которого Наверн Чудакулли однажды назвал «упрямым ослом», сказал: «Уважаемый сэр, знаете ли вы, с кем говорите? Я тот, кто вызвал к жизни этот крохотный мир! И я сильно сомневаюсь, что должен платить за проход куда бы то ни было». Ринсвинд схватил Декана за руку и потянул за собой, но Декан, повысив голос, добавил: «Это дело принципа». Подобные фразы чем-то напоминают Титаник в любом конфликте они неизменно потянут вас на дно.

Ринсвинд сумел убедить персонал, а затем и полицейского в том, что несмотря на громогласные заявления Декана о своей законной принадлежности к числу небожителей, ему на голову недавно свалился кусок кирпичной кладки, и больше он так поступать не станет. А он сам, в смысле Ринсвинд, позаботится о том, чтобы он, то есть Декан, добрался до дома хотя на самом деле Ринсвинд вместе с Деканом отправился в Австралию, просто потому что она ему нравилась.

Пока они уплетали ведро с устрицами Килпатрик, Декан заметил: «Знаешь, меня это уже начинает бесить. Люди: они думают, что весь мир вращается вокруг них».

«Ну», сказал в ответ Ринсвинд, «так сказано в одной из их священных книг; я тебе больше скажу, некоторые люди всерьез считают, что их задача состоит в том, чтобы израсходовать все ресурсы планеты тогда их бог сделает им новую. Когда я это прочитал, то подумал: «Ну и ну, вот уж сюрприз так сюрприз!»».

«Как по мне, больше похоже на вредный совет», сказал Декан, «но мозги-то у них все-таки есть? Я хочу сказать, мы ведь знаем, что есть; хотя без политики и меркантильной жадности тоже не обошлось все это обезьяньи проделки. И среди них наверняка появятся разумные люди в противовес всяким умникам, пусть даже на стороне этих умников будут деньги. Правда, ни один разумный человек не купится на плохие известия такого рода, даже если это действительно важно; здесь нужен человек не робкого десятка, который сможет встать и заявить, что в любой священной книге чему бы она ни учила обязательно найдутся места, требующие критического переосмысления». Он вздохнул. «Увы, но вера в бога, по-видимому, дает верующему право требовать серьезного отношения к собственным воззрениям. Это суеверие никто не захочет расстраивать бога».