Array Каверелла - От праха к величию и обратно, или Я люблю Вас, мистер V

Следующие две недели он пытался выломать дверь, расстрелять ее из ружья, извлеченного из большой спортивной сумки — безрезультатно. Он решил не тратить больше патроны впустую. Окна так же перестали открываться, более того, их не возможно было ничем разбить. В телефоне — все то же шипение. Лишь ужин, который он тогда заказал у портье, каждый вечер появлялся в номере на столе, намекая на то, что о мистере Скиннере не забыли. Отбивная с кровью и бутылка мартини…

Ещё через месяц, лежа на кровати, растерянный и пьяный Скиннер вдруг увидел свою первую жертву — продавца минимаркета. Мужчина запустил в призрака пустой бутылкой мартини, списав подобное видение на побочный эффект от большого количества алкоголя в крови. Зато через неделю пришли ещё двое — к продавцу минимаркета присоединилась пожилая пара. Мистер Скиннер заливисто рассмеялся, подумав, что сходит с ума.

Через два месяца в номере стояли девять призраков. Через полгода — семнадцать. Каждый раз прибавлялось по новой жертве, с абсолютной точностью соблюдая те временные промежутки, с которыми убивал Скиннер. Призраки мучили своего палача, заставляя испытывать такую же боль, как некогда их заставил испытать он сам. Скиннер страдал, томился, изнывал и горевал, так же, как сокрушались родственники всех его жертв.

Через год он просил прощения, ползал на коленях умоляя оставить его. Каждый вечер мистер Скиннер обращался к Богу, пытаясь сократить пребывание в этой тюрьме словами молитвы. Но ему отвечали простой любезностью — появляющимися на столе отбивной с кровью и бутылкой мартини. Срок замаливания грехов у всех разный. Срок мистера Скиннера — семь лет. Семь тяжких лет взаперти и более трех лет молчания…

В этот вечер появилась его семья: любимая жена, две кучерявые дочки и так похожий на отца — сын. Презрение в их взглядах мистер Скиннер вынести не мог. Семь лет назад, когда по желанию его хозяина человек без лица убил свою семью, он не смотрел им в глаза, но и они не могли его видеть. Сейчас они не отрывали взглядов от своего убийцы, изничтожая в нем последние частички жизни. Мистер Скиннер вспомнил тот роковой день, вспомнил, что именно тогда он проклял себя за содеянное. Дабы окончить страдания, мистер Скиннер решил свести счеты с жизнью. Каждый раз, когда он нажимал на курок, ружье давало осечку. И причиной тому были не проказники-духи. Причиной было условие договора с человеком, которому Скиннер служил, для которого убивал. Человек без лица не мог покончить с собой.

Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Плачь — и ты будешь плакать в одиночестве… Мистер Скиннер то плакал, то смеялся. Но смех его был смехом безумца — к нему никто не пришел.

Сумасшествие полностью подчинило себе бывшего убийцу. Забыв о замурованной двери, он принялся готовить смертельную ловушку самому себе. Оторвав телефонный шнур, мистер Скиннер один конец привязал к дверной ручке, а второй осторожно обвязал вокруг курка. Затем прикрепил ружье к спинке стула, повернув дуло к себе. Он стоял на коленях и ждал. Ждал, что кто-то откроет дверь, избавив его тем самым от страданий. Через два часа ожиданий и нагнетающей тишины мистер Скиннер разгромил номер и в отчаянии колошматил молчавшую столько лет дверь номера.

— Сэ-э-эр? — вдруг послышалось за дверью.

Скиннер напугано смолк.

— Это портье, сэр.

— Портье? — радостно прошептал мужчина. — Портье…

— Вы-ы-ы… что, в стене?

— Как звать тебя, парень? — спросил Скиннер.

Стоявший по ту сторону двери Тед, осмотрелся, нет ли кого-либо, кто мог бы его разговор со стеной понять превратно.

— Тед, — неуверенно представился вампир.

— Тедди, освободи меня…

Портье удивленно оглядел стену.

— Как? — проводя рукой по старым обоям, удивился он.

— Открой эту чертову дверь… открой ее…

За пошарканной бумагой в красную продольную полоску угадывался какой-то рельеф. К тому же тон двух обойных полос, перед которыми сейчас стоял ночной портье, немного отличался от стен всего этажа. Теду стало интересно, он слега надавил пальцами, проделал в бумаге дыру. Схватив отошедший край, он дернул бумагу на себя, оторвав значительный кусок. За обоями обнаружилась дверь. Двадцать пятый номер. Странно, но именно сюда он и вез заказанный ужин — отбивную с кровью и бутылку мартини… Золотистая круглая ручка. Портье сорвал остальные мешающие ему открыть дверь обои. Достал универсальный ключ. Вставил в замок.

— Я вхожу, сэр.

Повернул. Щелчок.

Портье Тед нацепил дежурную улыбку и дернул дверь на себя.

Бах!

Тележка жалобно дзинкнула, вырываясь из вдруг ослабевших рук вампира. Он почувствовал соблазнительный аромат крови… большого количества крови. Тед оперся на дверь и заглянул в комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, это фантастическая картина на стене: появляющиеся красные брызги сливались в причудливые узор.

— Кровь… кровище… кровушка… кровиночка… — зашептал портье. У Теда подкосились ноги, он вполз в номер, но пока ещё хорошо помнил о договоре с богиней смерти.

— Пи-ить… пи-и-и-ить, — словно измученный солнцем пустыни, зашептал вампир.

Рядом раздался стон. Портье встал в охотничью стойку. Осмотрелся.

— Кто здесь?!

— Ты прострелил мне руку! Идиот!

Боль и странное поведение портье привели мистера Скиннера в чувство. Словно впервые он увидел номер, в котором провел столько лет. Остро захотелось жить. И не просто жить — выйти отсюда, вдохнуть свежий воздух, ощутить капли дождя на лице, и отомстить тому ублюдку, которому служил все эти годы…

Тед уж было плюнул на послышавшиеся оскорбления, приписав их галлюцинациям от кровяного голодания, и пополз к карминовой стене, но вдруг наткнулся на что-то невидимое.

— Идиот! Смотри куда ползешь! У-у-у-у-у, — застонал кто-то и, что есть силы, пнул портье по заду. — Какого черта ты так дверь дергаешь? Плавненько надо было… плавненько.

От удара вампир подлетел к самой кровати. Потирая пятую нетопырскую точку, Теодор поднялся, упер руки в бока, аки базарная баба, и возмутился:

— Чего это? Эй, ты чего прячешься?! Ты кто такой? Что тебе нужно?

— Пошел ты! Аптечку мне принеси! — огрызнулся мистер Скиннер.

Теодор, нахватавшийся за день всякой книжной премудрости, почувствовал себя едва не экзорцистом и важно заходил вдоль кровати.

— Дух нечистый, сначала покажись, а потом и будем разговоры вести…

Портье не окончил мысль. Напротив него поднялись белая рубашка и брюки. Из-под штанины торчали белые носки. Правый рукав рубахи постепенно окрашивался алым. Вампир снова учуял кровь и зачмокал, как младенец во сне.

— Ой, у вас кровь, — невинно хлопая ресницами, произнес портье.

— Конечно кровь! Идиот! Ты стрелял в меня!