Мария Семёнова - Славянское фэнтези

Кей решил сам поговорить с Лоэном, но не успел. Поздно вечсррм, когда над лесом всходил тонкий серп луны, полуживой от усталости гонец принес весть, которую ждали, но все же надеялись не услыхать.

Духла восстала.

Военный совет затянулся за полночь. Ворожко, бледный, еле сдерживавший гнев, рассказывал долго, хотя все стало ясно с первых же слов. Рада, убежденная старым Беркутом, объявила войну Кеям. Кметы, стоявшие в Духле, перебиты все до единого, а харпийское ополчение уже занимает перевалы, чтобы наступать на Лосиный Бугор.

Велегост слушал молча, время от времени поглядывая на тех, с кем придется идти на врага. Такое уже было — почти год назад, только тогда на дворе стояла поздняя осень и воевать предстояло не с харпами, а с Меховыми Личинами, которые уже шли, вырезав передовые заставы, прямо на беззащитную Тустань. У молодого наместника имелись всего полсотни кметов и триста безоружных ополченцев, и нужно было продержаться до подхода подкреплений, считая каждый день, каждый час… Велегост помнил страх, застывший в глазах сиверских дедичей. Многим тогда казалось, что спасения нет. Никто еще не знал, что тихий парень с изуродованным лицом станет Кеем Железное Сердце.

Теперь все иначе. Кей видел — никто не боится. Напротив, люди рвутся в бой, и удержать их в крепости будет потруднее, чем разбить вооруженных дубинами и кольями харпийских козопасов. Да и сами харпы не едины. Ворожко сообщил, что громады на закате и полночи не поддержали мятеж, остальные колеблются, Духла может рассчитывать лишь на окрестные села и на многочисленную родню Беркута. Да, бояться нечего, но ведь бой предстоит не с чужаками, не с дикарями в звериных шкурах! Когда-то покойный дядя Сварг заливал кровью землю непокорных волотичей. Неужели настала очередь харпов?

Только под утро Кей закрыл за собой полог шатра. И тут же темная тень неслышно кинулась навстречу. Велегост замер, еще не веря.

— Айна?

Девушка молча ткнулась лицом ему в грудь, прижалась, обхватила крепкими, привыкшими держать меч руками. Внезапно Кей почувствовал на своей щеке ее маленькую ладонь. Он застыл, боясь, что сейчас рука отдернется, как от раскаленного очага, но поленка, все так же молча, гладила покрытое шрамами лицо, порванные губы, сломанный нос.

— Кей! Кей! Я притить…

…Потом, когда у обоих уже не оставалось сил, они лежали на густом ворсе брошенных на землю шкур. Айна, словно кошка, прижималась к его плечу, что-то тихо шепча на своем непонятном языке, а Велегост, ни о чем не думая, смотрел на темный полог. Внезапно представилось, как он привозит поленку в Савмат, ведет в Палаты под изумленными взглядами Кеевых мужей. То-то лицо будет у Светлой Кейны! Еще год назад мать запретила младшему сыну жениться, пока старший, Сварг, не найдет себе невесту. Ну а когда об этом услышит дядюшка Ивор в своем Валине!..

— Ты не думать обо мне, Кей Велегост!

В голосе Айны звенела обида, и он невольно усмехнулся:

— Думаю. Ты поедешь со мной в Кей-город?

Девушка вздохнула, чуть отодвинулась, привстала:

— Зачем Кей Велегост говорить? Я в Савмате делать нечего. Война кончаться, я вернуться в свой лес. Но пока я буду приходить к Кею. Теперь я буду снова нужна Кею. Эта девчонка теперь повесить, ты снова любить я…

— Что?!

Подумалось, что Айна перепутала непослушные сполотские слова. «Эта девчонка», — конечно, Стана. Айна не забыла — и не простила. Но повесить?! Что за бред?

— Я ждать — я дождаться. Харпы восстать. Сотник Хоржак приказать заложников под стража крепкая брать. Теперь эта девчонка висеть…

Он забыл! В суете, в хлопотах он напрочь забыл о заложниках! Зато не забыл Хоржак. Все верно, заложники для того и берутся, чтобы отвечать жизнью за верность своих родичей и господ.

— Почему… Почему ты хочешь ее смерти? — с трудом выговорил Кей. — Она же ничего тебе не сделала!

— Я слепая не быть, Кей Велегост! Я видеть, как эта девчонка смотреть на Кей! Если надо, я умирать за тебя, Кей! Но она умирать раньше.

Велегост понял — спорить бесполезно. Маленькая альбирша любит его, как умеет. Да, она умрет за него без колебаний — и так же, без колебаний, затянет петлю на шее дочери Беркута.

В предрассветных сумерках сторожевой кмет узнал его не сразу. Резкий окрик, парень вскинул копье — и тут же застыл, признав Велегоста. Заложников держали в одном из шатров. Ни острога, ни поруба в недостроенной крепости не было и в помине.

Оставалось похвалить бдительного часового, спросить, все ли спокойно, пошутить — и лишь после этого приказать привести заложницу. Кей знал — завтра же придется объясняться с Ворожко и наверняка с Хоржаком. Они не поймут — ни юный дедич, мечтающий о мести Беркуту и его семье, ни верный сотник. Идет война, а он, Кей Железное Сердце, отпускает дочь врага! Конечно, можно устроить «побег», но тогда пострадают и этот парень, и его десятник. Нет, лгать нельзя!

Стана, сонная и испуганная, радостно вскрикнула, бросилась ему навстречу и начала что-то быстро говорить, от волнения забыв, что Велегост не понимает по-харпийски. Переспрашивать не было времени, Кей взял девушку за руку и повел к воротам, где уже ждал один из кметов с оседланным конем. Вначале Стана не сопротивлялась, но, увидев открытые ворота, внезапно остановилась и, перейдя на сполотский, заявила, что никуда ехать не хочет, а хочет остаться здесь, с ними, с Велегостом и Кейной Танэлой. Бежать же ей незачем, скоро все устроится, Кей помирится с ее отцом, и они вместе вернутся в Духлу…

Кей попытался объясниться, но вышло только хуже. В синих глазах вспыхнула обида. Стана покачала головой, сказав, что все понимает, не понимает лишь, почему Велегост считает ее неблагодарной. Он спас ей жизнь, стал ее другом — и теперь, когда началась война, она нужна здесь, потому что Велегосту будет трудно в чужой земле, а она сможет помочь. Ей почему-то казалось, что она, Стана, нужна ему…

Сердце дрогнуло, но Велегост пересилил себя. Ее не пощадят. Он сам не сможет пощадить дочь Беркута. Оставалось одно — приказать, резко, грубо, как приказывают нерадивому кмету. Дочь Беркута отшатнулась, в синих глазах была боль. Велегост подсадил Стану в седло, зачем-то поправил уздечку. Девушка отвернулась, вздохнула и, внезапно наклонившись, ткнулась губами в его покрытую шрамами щеку. Миг — и конский топот затих в предутреннем тумане. Велегост повернулся, чтобы приказать страже закрыть ворота.

— Напрасно, Кей!

Он вздрогнул, словно от удара. Человек в темном плаще, невысокий, слегка сутулый, стоял совсем рядом, в двух шагах.

— Я не спрашивал твоего совета, Чемер, сын Кошика!

— Извини. Но в Духле ей опаснее, чем здесь. Что будет, когда мы придем туда?