Елена Садикова - Ведьма для фей

Ночью в дверь влетело что-то тяжелое, и я услышала скрип когтей по деревянной поверхности. Думаю, днем переутомилась, поэтому крепко заснуть не получалось. Вертелась, вспоминала студенческие годы во Вроцлавском университете, маленькую комнатку на чердаке старого дома. Удар повторился. Я встала, проверила комод, который предусмотрительно подтащила с вечера к дверям, добавила тяжелое кресло. Подумала и уселась сверху баррикады. Надолго эта конструкция вряд ли задержит волка, но даже такая хлипкая защита и то — хлеб, на время. Дверь подалась, заскрипела и чуточку приоткрылась, сдвигая с места баррикаду. В щель просунулась волчья лапа, царапая когтями пол. Безобразие, мне же нельзя колдовать, а ну как не удержу стихию? Пожар уничтожит не только этот дом, но и весь квартал. Я прицелилась, поставила ножку кресла прямо на наглую лапу, придавливая всем телом. За дверью завизжали. Послышались тяжелые шаги. Топ, топ, топ. Фильм ужасов. Пора чудовищу ломать дверную коробку для пущего устрашения главной героини.

— Несса, это я, Витарр. Отпусти Катерину, уже можно. — Знакомый голос успокаивающе подействовал на бешено бьющееся сердце. Адреналин схлынул. А я с трудом сползла с кресла, стараясь одновременно убрать его от пострадавшей лапы. Старые трофейные немецкие часы, чудом сохранившиеся со времен Второй Мировой Войны, пробили три часа ночи. Нет, в кроватку и спать. Хватит с меня волчьих приколов на сегодня.

Аккуратный вежливый стук раздался ровно в шесть утра. Хотела выругаться, но промолчала. Мало ли кто за дверью. Кряхтя, переваливаясь с ноги на ногу, как старая бабка, дотащилась до двери и попыталась отодвинуть кресло. Дубовое. С высокой спинкой. Это ж как я должна была ночью испугаться, чтобы сдвинуть его с места, да ещё поставить волчице на лапку? Прокашлявшись, моя светлость вежливо просветила того, кто ждал за дверью:

— Видите ли, у меня не получается отодвинуть мебель. Может быть, вы мне поможете?

— Да, конечно, минутку, только активирую амулет для левитации.

Кресло само поднялось на несколько сантиметров и, пролевитировав пару метров, без стука опустилось на пол. Затем комод беззвучно проехал вдоль стены и прочно стал на законное место. Дверь бесшумно открылась, пропуская в комнату вчерашнего старика.

— Доброе утро, ученица.

— Пан Казимир! — Память проснулась вовремя первый раз в жизни. Как правило, в подобных случаях я торможу. — Как же я рада вас видеть. Здравствуйте!

— Так рада, что встречаешь старика в одной ночной рубашке? Ну, извини, у меня давно другие интересы.

Я засуетилась, схватила в охапку одежду и спряталась в ванной. Умывание много времени не заняло, поэтому, когда вышла, уже полностью одетая и готовая к поездке, меня неприятно поразил вид Учителя, склонившегося над корзинкой. Пан Казимир спокойно разогнулся:

— Ты в курсе, что пикси залег в зимнюю спячку? Может, оставишь его у меня, а на обратном пути заберешь? — Внимательный взгляд старика вызвал внутри головы шебуршание Духа и четкое понимание, что Шайла против такого предложения. Отказать напрямую — нельзя, такие люди упираются и, в конечном итоге, все-таки вымогают желаемое любой ценой. Попробую сменить тему.

— Пан Казимир, а что за обещание? Мне так стыдно. Всю ночь не спала, мучалась, но так и не вспомнила.

— Собирайся, позавтракаем, а по дороге заедем к статуэтке негра и Клецковым Воротам. Витарр согласен, я уже договорился.

За столом Тарр сухо сообщил, что Катерина на время остается в местном клане и дальше с нами не едет. Я не отреагировала, продолжая с удовольствием кушать свежий домашний творог со сметаной. Повариха стояла за спиной и радостно потирала руки, сообщая, что и в каком количестве она сложила в нашу продуктовую корзинку. Вставая, я оказалась в крепких объятиях женщины, на прощание изо всей силы сжавшей меня своими руками. Она быстро отпустила хрустнувшие ребра и принялась вытирать глаза белым платочком.

— Деточка, ты ж такая худая и бледная. Приезжай ко мне. Отъешься, отоспишься, а то за шваброй спрятать можно. Вот разлюбит тебя Вит, узнаешь тогда, почем фунт лиха. А к Болеку зайди. Он давно ждет, пока ты погладишь животик статуэтке. Обещала — делай.

Только открыла рот, чтобы спросить, кто такой Болек, как сзади подкрался викинг и схватил меня в охапку. Так что до машины я ехала с седьмого этажа на мужских руках вместе с сумкой и корзинкой, в сопровождении лекции на тему женской болтовни. В том смысле, что давно пора ехать, а не трепаться ни о чем с прислугой. Бубубу. Бубубу. Не с той ноги встал, наверное. Витарр успокоился только тогда, когда моя светлость оказалась запихнутой на заднее сиденье джипа. Переднее сиденье, рядом с водителем, занял пан Казимир, мой преподаватель по начертательной магии. Он искоса глянул на корзинку в моих руках, но промолчал.

До аптеки мы добрались минут за семь. Это было уже новое здание. Старое-то снесли, когда строили банк. А год назад, это мне Учитель рассказал, пока ехали, Болек построил новый дом. Узкий и высокий. Зато теперь посетители в аптеке не переводились, потому что существует поверье. Если человек купит что-нибудь из лекарств, а потом погладит негра по животику, у него в жизни все наладится. Полная глупость, на мой взгляд. Странно знакомый мужчина с пшеничным чубом и голубыми глазами спокойно ждал нас возле статуэтки.

— Несса, привет, дорогая! — И этот обнимается. Бедные ребра. — Что, не узнаешь меня? А ведь я всегда знал: ты вернешься, чтобы погладить Пупочника по животу. Спорим, в последнее время тебе не особенно везло? Слушай, будешь ехать обратно, заезжай, поживи недельку другую, вспомним старое, с женой посплетничаете. Помнишь Мартичку? Вот. Уже трое деток у нас. Как ты нагадала мне в тот вечер, так всё и случилось.

Сзади раздалось вполне узнаваемое рычание. Я, не выпуская из рук корзинки, подошла и ласково погладила древнюю статую по животу. Интересно, мне кажется, или внутри чугуна что-то отозвалось невнятной вибрацией? На всякий случай я еще раз погладила подозрительно теплый живот негритенка. Терпеливо выдержала прощальные объятия Болека и поскорее сбежала назад в машину, пообещав непременно заглянуть и погостить, когда будет свободное время. Уже глядя на Клецковые ворота, вспомнила. Мы же учились в одной группе. Болек, я, Мартичка. Как я могла забыть? Или вместе с воспоминаниями о предательстве Константина память отсекла и другие моменты? Ладно, психоанализом займусь позже, а пока отодвину корзинку со спящим пикси подальше от загребущих ручек Учителя.

— Вот, пожалуйста, шесть лет назад ты, дорогая моя, прилюдно пообещала снять окаменевший продукт с крыши ворот. Чтобы у всех домохозяек Вроцлава блюдо с клецками снова воцарилось во главе стола. Ведь с тех пор, как камень занял место на воротах, никто так и не сумел приготовить клецки правильно. Именно я тогда выступил поручителем, если ты помнишь. — Старик отошел к стене, положил обе руки на посох, приготовился наблюдать за моим провалом, не иначе.