Михаил Гуськов - Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2]

Зато Пратан уже на следующий день после встречи со святым старцем щеголял в новом цветном саронге, трижды обернутом вокруг бедер.

Если вы любитель наблюдать закаты, если вам нравится слушать глазами симфонию заходящего солнца, которую око играет на струнах облаков, то вы не найдете для этого лучшего места, чем побережье Шри-Ланки. Летние бури как нельзя лучше будут созвучны вашей чувствительной душе, жаждущей поэтических переживаний. Юго-западные муссонные ветры, насыщенные ила ой, каждый вечер будут рисовать на небе все новые и новые картины причудливых узоров, Гак устроен этот благословенный остров: дожди обрушиваются на плоскогорье по ночам, днем оставляя пляжи нетронутыми, и облака, потерявшие влагу становятся на заката прекрасным материалом для небесного архитектора воздушных замков.

Вот уже который вечер подряд после их ночного купания Аркадий под руку с Элеонорой стоя по щиколотку в морском ласковом прибое, любовался заходящим солнцем. Золотоволосая колдунья с замирающим сердцем наблюдала, как ее жертва все глубже и глубже погружается в пьянящий океан безмятежной любви, Утро они проводили на теннисном корте, где Элеонора преподавала ему уроки игры, после чего они шли на пляж, загорали и катались на водных лыжах.

На пятый или шестой день по приезде на остров она повела олимпийского чемпиона по дорожке к зарослям традесканций и бегоний, которые скрывали небесно-голубой гоночный автомобиль. Загадочно улыбнувшись, международная преступница двумя пальцами уронила в ладонь своего соперника ключи.

— Аркадий! Прими на память этот маленький шедевр. Жаль, что его сочинила не я, зато мне посчастливилось приобрести для тебя опытный образец. Это новейший «додж-пойнтер». Ты должен научиться водить автомобиль.

Аркадий рассмеялся:

— Боже! Какой я медведь, ведь это мне нужно было догадаться сделать тебе такой подарок.

Элеонора понимающе обнажила жемчужины в маковых лепестках.

— Ну что ты, возлюбленный друг, не страдай по таким пустякам, Подарки положено получать тебе, коль скоро тебя судьба выбрана в свои любимцы. Чем ты ей так угодил? — маковые лепестки лукавой женщины едва заметно покривились. — Я хочу быть тобой любима и поэтому буду тебя щедро одаривать, — с игрой сообщила Завидчая и подтолкнула своего возлюбленного к автомобилю.

Через полчаса Аркадий, под мудрым руководством колдуньи, уже освоится с педалями и переключением скоростей, а еще через полчаса голубой, «додж-пойнтер» лихо мчался по шоссе от Коломбо к Каккапальме вдоль морского побережья и живописных деревушек туземцев. На обратном пути они обратил внимание на толпы паломников, спешащих куда-то в глубь тропической зелени по одному из ответвлений от центрального шоссе, туда, где буйная растительность сразу же растворяла в листве сандаловых и эбеновых деревьев их возбужденные возгласы. Международная преступница, увидев паломников, обеспокоенно сдвинула дуги крылатых бровей.

— Аркадий, сверни-ка вслед за этими людьми. Меня интересует восточная экзотика. Поселяне явно идут поклониться какому-то своему святому. Простые люди верят ловким мошенникам. Всегда любопытно смотреть со стороны, как мастера своего дела одурачивают простофиль. Ах, Аркадий, мы обязательно должны слетать в Лас — Вегас, вот где ты повеселишься, наблюдая грандиозное надувательство. Кроме того, я уверена, что фортуна подарит тебе колоссальные выигрыши.

— О, я мечтаю объехать с любою весь мир, а не только побывать в Лас-Вегасе! Теперь, когда мы свободны и богаты, ничто не помешает нам наслаждаться жизнью, — отозвался самозваный гений преступного мира, проруливая сквозь людской поток, послушно расступающийся перед голубым «пойнтером». Машина подъехала совсем близко к пагоде, перед которой ка каменном постаменте между двух полуразрушенных мраморных львов сидел старый монах с гирляндами цветов на шее. Рядом с ним стоял, прислуживая ему, пожилой послушник. Подъезжать ближе было бы кощунством, да и невозможно по причине большой плотности лежащих и сидящих увечных и больных, ожидающих помощи.

Волохин не поверил своим глазам, когда из небесно-голубой машины, нагло подрулившей совсем близко к пагоде, вышла та самая женщина, что извергала проклятья на молодого человека, хлеставшего огненным кнутом нечисть в музее-усадьбе Архангельское, которого теперь она нежно держала под ручку.

— Ты видишь, Маркелыч! — зашептал он пересохшими от волнения губами на ухо Побожему, показывая глазами на парочку европейцев. — Все, как предупреждала Пелагея Ивановна. Вот и не верь после этого в Бога, а он есть. Есть Бог, Маркелыч!

— Не теряй выдержки, Александр! Сейчас исцелять буду!

Пратан и Потачан уже положим на охапку пальмовых листьев профессионального паралитика. Маркелыч воздел руки к небу и насупил седые мохнатые брови. Среди паломников раздался и замер возглас восторга, смешанного с ужасом. В наступившей тишине прозвучал смеющийся голос Элеоноры.

— Смотри, Аркадий! В СССР такого не увидишь.

Побожий грозно сверкнул глазами на нарушительницу порядка, и та обидчиво надула губки, всем видом показывая, что для нее исцеления — это пустяки, что она в них, с одной стороны, совершенно не верит, а с другой стороны, запросто хоть сейчас готова оживить пару-тройку давно усопших мертвецов.

— Вроде бы я этого уже исцелял! — процедил Побожий сквозь зубы, обращаясь к Волохину, наливавшему в пиалу «святой» воды, которой они запасли целый жбан, сделанный из выдолбленной тыквы.

— Они все на одно лицо, загорелые, как черти! — так же сквозь зубы, не разжимая рта, мрачно отозвался Александр Михайлович.

— Бумбер, бумбер, мумбер! — произнес заклинание святой, уже понявший, что верующим требуется кроме действия еще и божественное слово, и провозгласил: — Амба!

— Амба! — благоговейно подхватили сингалы и тамилы, заполнившие площадь перед храмом. «Расслабленный», испив святой водички, начал в конвульсиях двигать руками и ногами и подниматься со своего одра. Исцеление было проведено, бывший калека после нескольких неуверенных шагов самостоятельно сошел по ступенькам пандуса на землю и попал в руки счастливых родственников, славословящих божественного старца.

— Аркадий, давай уйдем отсюда поскорее! — вдруг забеспокоилась его спутница, увидев, что святой, гневно глядя на нее, достает из-за пазухи красную книжицу в коленкоровом переплете, ту самую, о которой с таким ужасом рассказывала Агафья. — Я ужасно не люблю, когда дурачат бедных поселян! К тому же у меня адски разболелась голова.

Увлекая за собой Аркадия, Элеонора быстро побежала к автомобилю.

— Ах, садись же скорее! — нервно крикнула она, сама бросаясь за руль.