Кристофер Сташеф - Чародей и сын

У Рода возникло такое чувство, что он слушает опытного пиаровца. На всякий случай он приготовился к тому, что за этим последует попытка вербовки.

Но, вероятно, время для этого еще не настало. Трактирщик поинтересовался:

— Вы только позавтракаете или вам и эля принести?

Магнус ухитрился сохранить бесстрастное выражение лица, а Род улыбнулся.

— Да, принеси, пожалуйста.

Что же еще было пить в средневековой деревне, где никто не доверял качеству воды?

— Я мигом, — кивнул трактирщик, снова неискренне улыбнулся и ретировался.

— Давай ближе к окошку сядем, — предложил Род и уселся на табурет рядом с окном. — Хоть какой-то свет. А вообще-то странно тут у них трактир существует.

— Верно, — сказал Магнус и уселся напротив отца. — Судя по всему, местные жители ничего не покупают, а все выращивают и изготавливают сами — ткань, мебель, пергамент и даже мыло.

— Ага, — кивнул Род. — Все свое. Кроме церковников.

Магнус раздраженно зыркнул на отца.

— Неужели ты всегда должен в чем-то подозревать священнослужителей, папа?

— Не то чтобы должен, наверное… Просто это всегда получается естественным путем.

— Но они все свое время наверняка посвящают духовным нуждам паствы.

— Двое священников на пару сотен прихожан? Вряд ли здесь понадобилось бы больше. А ведь еще есть монахини.

— Монахини? — нахмурился Магнус.

— Ну, в строгом смысле они не монахини, поскольку живут в миру. Но при этом замуж не выходят и церковные службы вести не могут.

— А, — понимающе кивнул Магнус и улыбнулся, — как те женщины из ордена Кассет, которые спасли тебя, когда ты был при смерти.

— Они очень похожи — в том смысле, что решили жить в уединенной обители, без чьей-либо поддержки и одобрения. Но в отличие от тех женщин здешние жители не католики.

— Но уж определенно христиане.

— О да, конечно, христиане, но они не верят в Троицу, судя по тому, что говорил священник в своей проповеди на погребении — если это можно назвать проповедью. Одному Богу известно, сколько еще можно отыскать отличий.

— Да, Богу это точно должно быть известно, — пробормотал Магнус.

Из кухни стремительно вышла девушка и поставила на стол накрытый поднос.

— Вот, господа! Вы уж меня извините, спешу я очень. Если не потороплюсь, в школу опоздаю.

Она поставила одну миску перед Родом, вторую — перед Магнусом, причем Магнусу еду подала как-то скованно. Молодой человек задержал взгляд на ее отдернутой руке, поднял глаза и увидел приятное круглое лицо с большими синими глазами, обрамленное светлыми кудряшками, выбившимися из-под белого чепчика. Девушка была одета в мешковатое коричневое платье с белым фартуком. Казалось, платье специально скроено так, чтобы скрывать фигуру. Видимо, так оно и было — Род заметил, что и другие женщины в деревне носят такие платья. По всей вероятности, в общине процветала пуританская мораль. И все же за складками ткани угадывались соблазнительные формы, а завязки фартука обвивали тоненькую талию. Магнус медленно улыбнулся, не отрывая взгляда от лица девушки. В ее глазах сверкнули искорки интереса, но она тут же смущенно потупилась и покраснела.

Расчет или невинность? — гадал Род. Пока сказать было трудно.

— У вас тут есть школа, в которую ходят все, кто пожелает?

— Нет, — поморщилась девушка. — Туда надо ходить — хочешь или нет.

Род заинтересованно улыбнулся. Неужели молодежь всегда и везде так относится к учебе?

— Но за обучение вы не платите?

— Платить? — Девушка усмехнулась. — Да у нас денег нет, господа хорошие. Все наши денежки у епископа, он для всей деревни их хранит. Мы ему отдаем десятину от урожая, а еще дерево и полотно — а нам наши соседи приносят все, что нужно, в обмен на эль. Мы тут готовим и соседям подаем, а другие женщины шьют и чинят одежду для епископа, викария и монахинь, готовят для них по очереди. Так что платить нам особо не за что — ну, монетами то есть.

— Надеюсь, наши окажутся для вас не лишними. — Род выложил на стол и подвинул к девушке несколько медяков.

Она вытаращила глаза, потом решилась взять одну монетку. Повертев ее, она радостно улыбнулась:

— Настоящие деньги! Как же редко мне их доводилось видеть!

— Если так, то ты можешь ошибиться, — заметил Магнус. — Монетки могут быть фальшивыми — оловянными, подкрашенными. Попробуй на зуб. Если отметины не останется — значит, монета твердая, настоящая.

Девушка лучисто улыбнулась ему и смущенно опустила ресницы.

— Вы, господин, видно, могли бы научить меня, что настоящее на этом свете, а что нет?

Их взгляды встретились. Магнуса охватили трепет и волнение — и от слов девушки, и от ее привлекательности. Предоставлялась возможность… но что за возможность? Его губы тронула улыбка. Конечно же, его взгляд улавливал контуры ее тела под грубым бесформенным платьем, он видел ее пухлые губы, пылкие глаза — но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что надо быть настороже. Мало ли чего от него потребует эта девица, мало ли как пожелает использовать? Отвечая ей улыбкой, Магнус думал именно об этом и неожиданно для себя обнаружил, что способен на это: думать не только о самой девушке. Он склонил голову набок и проговорил:

— Пожалуй, тут у вас предостаточно учителей. Разве ты не говорила о школе?

— Говорила, — кивнула девушка. — Да только неохота мне учиться тому, чему монахини учат. А вот у вас, пожалуй что, интересно кое-что вызнать было бы.

Род смотрел то на сына, то на девушку. Ее игра стала ему ясна с самого начала, и теперь он гадал, какова цель этого нарочитого кокетства. Почему-то он сомневался в том, что Нежный Великан заинтересовал девицу сам по себе.

— Меня звать Эстер, — сообщила девушка. — А вас?

— Меня зовут Магнус, — с улыбкой ответил молодой человек. Казалось, он рад знакомству.

Он и в самом деле был не против. Опасаясь целей, преследуемых девушкой, он все же радовался чувствам, которые у него вызывало ее кокетство. Первая стадия этой игры была очень приятна, и Магнус вознамерился насладиться ею в полной мере и решил только потом, если бы дело зашло слишком далеко, выложить карты на стол.

— А не слишком ли ты взрослая для того, чтобы ходить в школу? — поинтересовался Магнус.

Девушка хихикнула.

— А мне осталось ходить только шесть месяцев и несколько дней. Уж конечно, двенадцать лет в школе маяться — этого каждой женщине за глаза хватит! И вообще-то вы правы, господин. Я и сама так думаю, что очень даже взрослая — вот только епископ и монахини не согласны.

— А их слово так важно?

— Еще бы! — воскликнула девушка и с неподдельным изумлением спросила: — А как же иначе?

Магнус глянул на отца и сказал:

— Мне прежде никогда не доводилось знакомиться с епископами — да и теперь вряд ли получится.