Лайон Де Камп - Странствующий чародей

— Так если они не заглядывают в будущее, — с раздражением возразил Ши, — к чему тогда весь этот вздор и суматоха?

— Боги, как я вам говорил, непостоянны, а подчас вообще ведут себя как дети, — терпеливо объяснял Чалмерс. — Им ничего не стоит передумать. Когда полученное предзнаменование касается какого-то определенного мероприятия, то оно выражает волю богов на текущий момент. Все непрестанно меняется. Суть заключается в том, чтобы, постоянно наблюдая за погодой, уловить главное направление божественной мысли и начать предсказание в нужное время.

— Вся эта методика кажется чересчур сомнительной.

Чалмерс пожал плечами:

— Не более сомнительной, чем та, по которой делаются прогнозы ситуаций на фондовой бирже.

Этим вечером должно было состояться празднество. Так или иначе, но у мифологических беженцев жизнь, казалось, была лучше, нежели у их товарищей по несчастью, прибывших из двадцатого века. Благодаря хитрости Прометея богам доставались лишь жир да кости жертвенных животных, в то время как поклонявшиеся богам получали все остальное. «Вот и еще один веский аргумент в пользу частых жертвоприношений», — подумал Ши, когда у него потекли слюнки от аппетитного запаха, доносившегося от жертвенного костра. Бродячие артисты, часто забредавшие в лагерь беженцев, развлекали пировавших акробатическими упражнениями и фокусами, пока те ожидали праздничных кушаний. В соответствии с обычаями гостеприимства, принятыми в Трое, всех путешественников, шедших по дороге к морю, приглашали принять участие в пиршестве.

Каждый занял место в строгом соответствии с положением, занимаемым в обществе: с одной стороны сидели Анхиз и Эней, а с другой — в тесноте и по соседству с рабами Ши и Чалмерс.

— Вы уже подготовили свой магический трюк? — шепотом спросил Ши.

— Думаю, что да, — неуверенно ответил Чалмерс. — Будь это в истинном мире Гомера, я был бы в отчаянии, но Вергилий жил после великой эпохи прославленной греческой логики, благодаря которой получили развитие наш научный метод и символическая логика. Несмотря на то что характер этих людей близок по своему уровню к варварскому, воспетому Гомером, этот континуум не может не почувствовать и не вдохновиться стройностью и убедительностью греческой логики.

— Звучит логично, только не сочтите это за каламбур. Так когда начнем?

— После празднества, когда все будут веселыми и в хорошем расположении духа. То есть когда пиршество перейдет в стадию серьезных возлияний.

Рабы и дети начали подносить пирующим жертвенное мясо. Подобно героям скандинавских мифов, эти люди, казалось, довольствовались малым в дополнение к мясу, хотя, к радости Ши, были поданы хлеб, фрукты и сыр для тех, кто отдавал предпочтение обычной пище. Сидевшим на почетном конце мясо подали в первую очередь, и они, не дожидаясь пока обнесут остальных, начали разрывать поданные им куски на части.

Мальчик, пошатывавшийся под тяжестью кувшина с вином, наполнил из него бронзовым черпаком деревянную чашу Ши. Гарольд отхлебнул большой глоток и моментально скривился: это было кислое пойло бледного цвета с привкусом смолы от бочонка, в котором оно хранилось, и соленое от проникшей внутрь морской воды. Напиток был к тому же еще и слабым, так как примерно на четыре пятых состоял из воды.

— Как им удается напиваться допьяна, заливая в себя такие помои? — спросил Ши у Чалмерса.

— Героям подают вино лучшего качества, — ответил Чалмерс. — Но даже то, что пьют они, по нашим стандартам никуда не годится. То вино, что пьют они, зеленого цвета, еще не прокисшее, а когда оно прокиснет, то им ублажаются простолюдины.

— Ну вот и жратва! — сказал корабельный плотник, сидевший слева от Ши. К пировавшим приближалась группа рабов, которые несли что-то вроде носилок со стоявшей на них огромной миской; девушка вилкой доставала из нее дымящиеся куски свиной грудинки, от запаха которых слюнные железы Ши работали на пределе возможностей. Он взял поданный ему кусок за ребро и вонзил зубы в жесткое волокнистое мясо, пропитанное сладким пикантным соусом. Конечно, это не было барбекю, но нечто весьма похожее на это блюдо.

— Вы только посмотрите на благородных, — ворчал корабельный плотник. — Поедают лучшие куски, а нам остаются объедки.

— Им что, достались окорока и филейная часть? — Ши посмотрел на благородный конец «стола» и, к своему крайнему удивлению, увидел, что Эней разделывает на куски жареную голову быка. Он отрезал хрящеватый кусок нижней челюсти и с церемониальным почтением подал его отцу. Анхиз вежливо поблагодарил сына, откусил значительную часть и начал жевать, усердно работая зубами, которые были уже не такими, как прежде.

— И это у них считается изысканной едой? — недоверчиво спросил Ши.

— Им ведь и невдомек, что грудинка, которую они считают субпродуктом, нами почитается деликатесом, — ответил Чалмерс. — Кстати, не столь уж давно в Америке грудинка являлась пищей рабов. Господа вкушали окорока и отбивные, а реберная часть и ножки предназначались рабам. Грудинка, жаренная над решеткой на вертеле, считалась верхом кулинарной изобретательности, как, к примеру, суп из бычьих хвостов.

— Лучше нам не посвящать их в эти секреты, — посоветовал Ши.

— Прошу прощения, — обратился к ним мужчина, сидевший против них, — видели ли господа падение великого города? — Задавший этот вопрос был путешественником, которого пригласили на пиршество; возможно даже, что он был купцом или преуспевающим торговцем, поскольку его туника и остальная одежда были весьма дорогими, хотя и изрядно потрепанными в путешествиях.

— Мы видели его последнюю ночь, — ответил Чалмерс. — А вы, господин, только что узнали об этом?

— Именно так. Я из Пиерии [28] Пиерия — область на севере Греции, в Македонии. , — отвечал путешественник в красивой одежде, выкрашенной тирианским пурпуром.

— Очередной анахронизм, — пробурчал Чалмерс на ухо Ши. — Гомер знал о Сидоне [29] Сидон — крупный торговый город в Финикии. , но не знал о Тире [30] Тир — город в Финикии. .

— Что? — спросил торговец.

Ши сделал вид, что прочищает горло.

— Так вы спрашивали о падении Трои? Когда это случилось, мы находились в городе и провели там самую последнюю ночь в жизни Трои. — Он продолжил свой рассказ кратким описанием того, что они видели и узнали от беженцев.

— Как это замечательно! — произнес торговец. — Герои, боги, долгая война, завершившаяся на редкость хитроумной уловкой. — Он хлопнул себя по колену, дабы дать выход переполнявшим его чувствам. — Подождите, вот когда мои покупатели прознают об этом, клянусь, у нас будет на несколько хороших песен больше!