Екатерина Лунная - Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински

– Ну, не знаю, – замялась Леся. – Бабка рассказывала, будто они казались очень даже хорошими людьми, всегда улыбались, не имели привычки зазнаваться. А ещё, леди л'Амур была такой красавицей, что ни один художник не брался писать с неё портрет, кроме самого дерзкого. Правда, полотно вышло отличное, мне удалось одним глазком увидеть его, это, правда, было очень давно, но запомнилось накрепко! Как будто глаза у неё изумрудные, такие светлые и яркие-яркие, как у кошки! А кавалер л'Амур… Не знаю, бабке он тоже сильно нравился, а вот мне и маме – совсем даже наоборот. С него портретов куча осталась, и на всех он такой угрюмый, как старый волк, у которого плешь под хвостом ноет и чешется уже с десяток лет. Не знаю… А дочка маленькая была красива, как мать, но характер отца эту красоту неимоверно портил. В общем, сожгли их, а вот девочка успела куда-то сбежать, её так и не нашли. С тех пор у замка сменилось девять хозяев, и все рано или поздно оттуда уезжали. Говорят, нехорошее место. А мне кажется, очень даже хорошее, светлое такое и красивое. Только там ещё, в потайной комнатке, остались портреты первых хозяев.

– А откуда про потайную комнату знаешь? – удивился Марат. – Сама, что ли, лазила по детскому любопытству?

– Ну да, было дело, – ничуть не смутилась девушка. – С ребятами нашими поспорили на пятак, что я там переночую и с ума от страха не сойду.

– А как бы ты им заплатила, если б всё-таки помешалась?

– В том-то и дело, – улыбнулась Леся, – что я ничегошеньки в этом случае не теряла! Ну, заночевала я там, порыскала немножко по комнатам, портреты посмотрела, и всё такое. Наутро целёхонькая домой заявилась, огребла от матери за все грехи, зато выиграла пятак у мальчишек! Они, бездельники, думали, что я струшу, раз остальные не выдерживали!

– Так, погоди, – вспомнил-таки Марат, – а при чём тут, собственно, Русалочий пруд?

– Да при том, что именно с тех времён его стали называть Русалочьим. Стали туда девки влюблённые часто сигать, да тонули. Говорят, там всем заправляет именно дочка тех колдунов, маленькая леди л'Амур. Сейчас она уже, должно быть, выросла, хотя кто знает. В полнолуние там вообще опасно появляться. Когда на глади пруда появляется лунная дорожка, по ней водят хороводы все утопленницы во главе с той девочкой. А ещё говорят, что кто-то видел её, уже повзрослевшую, с пышными красными волосами до колен, нагую, в окружении преданных русалок. В эту ночь они получают право вновь обрести две ноги вместо рыбьего хвоста. Вот такая вот история.

– Понятно, – протянул Марат. – А как ты сама думаешь, это правда? Ну, насчёт русалок?

– Конечно, – Леся с удивлением посмотрела на друга. – Если существует Инквизиция, наверняка существует и то, с чем она борется. Иначе никакого толку от неё нет. О, а вот ещё, говорят, что Русалочий пруд найдет только тот, кто знает, куда идти. Или кого зовут русалки. Но это ерунда, я сама там не раз бывала, хотя тропинку найти и вправду сложно – только если внимательно смотреть себе под ноги.

Марат, дабы разбить нагнетенную Лесей обстановку, шутливо поинтересовался, как отреагировала бы дорогая подруга, если б её вот прям сейчас окликнула русалка. Девушка нарочито веселым тоном ответила, что после мачехи ей никакие ужасы не страшны, а уж какой-то пруд – тем более. Верный и тактичный друг ей тут же припомнил яркие глаза в кустах, и завязался небольшой спор. Так, препираясь и смеясь, ребята дошли до посёлка и там расстались. Марат ушёл обратно в лес, в свою лесничью хижину, а Леся, посмотрев ему вслед тоскливым взглядом, побрела к дому.

Добрая Дуняша выскочила из будки, чтобы поприветствовать хозяйку, но девушка живо закрыла ей пасть руками, не дай Бог, Людмила проснётся, шуму будет! Успокоив восторженную собаку, Леся, никем не замеченная, на цыпочках прокралась к полатям, скинула одежду, оставшись в одной нижней рубашке, и живо юркнула под одеяло.

И конечно, она не заметила, как на улице, провожаемый лунным светом, бежал к лесу молодой поджарый волк.

***

– Ты глянь, и вправду волк! – простодушно подивился Николка. Всё внимание приятелей было привлечено к экрану, на котором по ночному лесу большими прыжками двигался серый зверь. Когда изображение погасло, Дарья наконец бросила в пепельницу давно потухшую сигарету и поправила на голове залохматившуюся короткую стрижку.

– Ты, Баданя, в следующий раз от своих обязанностей не отлынивай, – хмуро бросил Богдан.

– А о чём они там разговаривали, никто не в курсе? – поинтересовался Гоша.

– Прости, волшебного слухового аппарата у меня нет, – проворчал Богдан, подкидывая на ладони несчастный пульт. От такого обращения коробочка только жалобно позвякивала, прося пощады. – А мобила после твоего телевизора сдохла. Не берись в следующий раз настраивать технику, лучше меня позови. Не то однажды и технику убьёшь, и сам на небеса взлетишь.

– Да рад бы! Только ты всё меньше с людьми общаешься, а сам по мирам мотаешься. Как будто у них покровителей мало!

– Ребята! – притихший было Николка пальцем ткнул в телевизор. Забытая в перепалке техника от последовавшего пристального внимания непременно бы вспыхнула от смущения огнём, однако внимание это как появилось, так и улетучилось из глаз друзей, сменившись сомнением, а затем – немым вопросом. Сумасшествие в их компании давно не являлось признаком уродства и ненормальности, а потому и удивляться было нечему. Если Николка видел что-то, чего не замечают другие, значит, это «что-то» всего лишь научилось хорошо прятаться от чужих взглядов.

– Вы что, не видите? – спросил зачарованный парень. – Вот же она… Тут, в экране!

– О чём ты? – решился озвучить общий вопрос Гоша. – Что ты видишь?

– Она здесь! Разве вы не видите? Она смотрит прямо на меня! Она… она кричит!

2. Красивые сказки

– А-а-а-а-а!!!! – вопила во всю глотку Леся, спасаясь на высоком шкафу от рассерженной Людмилы. – Помоги-и-ите-е-е!!!! Спаси-и-и-ите-е-е!!!! Убиваю-ю-ю-ют!!!!

– Да замолчи же ты, дурочка! – зашипела на Лесю женщина. – Спускайся уже, горе моё луковое! Не бой Бог, соседи услышат, что ж подумают-то?

– У… у-убивают?! – не поняла девушка, недоверчиво свесив одну ногу вниз. Когда должной карательной реакции не последовало, Леся решила спрыгнуть, но тут же по новой завыла, потягиваясь на цыпочках за собственным ухом, зажатым в твёрдой мачехиной руке. Умная женщина всегда знает, где попустить, а когда – наказать. Поэтому обиженную девушку, оттаскав за уши до свекольного цвета, оставила чистить картошку на обед и ни словом с падчерицей больше не перемолвилась.

Да Леся уже и сама знала, что Людмила скажет: небось, опять разговор про гнилое яблочко заведёт, которое снаружи наливное и красное, а внутри – поганью смердит. С таким нехорошим намёком глянет на девушку и вновь про «гниль» расписывает. Вот только цели разговора, как всегда, не добьётся. Ну, не того Леся склада характера, чтоб и по хозяйству помогала, и послушной женой стала. Не того ей от жизни надо. А чего привередливая душенька требует, сама пока не поняла.