Татьяна Садыкова - Житие колдуна. Тетралогия (СИ)

С годами власть магистра убывала, но он смог выстоять и затаиться до поры до времени, постепенно наращивая позиции и записывая врагов в свою записную книжку. А что я? А я печатался в альманахе, история с эпидемией постепенно забывалась и имя Никериала Ленге вновь появилось на устах. Стефанчика обуяла зависть и вновь вспыхнувшая злость. Я вновь пытался ему помешать, и он решил пресечь мои попытки на корню.

Великая, порой он мне напоминал стервозную дамочку, которую бросил ухажер после заверений в вечной любви и преданности. Да вот только я здесь был причем? Жаль, что сил почти не было - я даже встать не мог, а то задушил бы эту тварь собственными руками и плевать, что у меня пальцы сломаны, если что - загрызу.

В течение монолога о нелегкой судьбе магистра мне вновь стало хуже. Сперва потяжелела голова, навалилась непосильная слабость, потом забила дрожь, а к концу я даже веки открывал с трудом, а в груди ныло и кололо возле области сердца. Ну что ж, приехали Ник, еще немного и ты ступишь в лодку, которая отвезет тебя в мир мертвых.

Говорить ничего не хотелось, проклинать Стефана тоже, только надежда, зараза, проснулась. А вдруг меня все же выручат, спасут, как в героической балладе? Я, конечно, не прелестная девица, но все же... у меня столько друзей... хотя бы один, помоги мне, а? Я и так слишком долго тянул время, старался держаться, чтобы ты, мой неведомый спаситель, успел. Да я даже согласен на Микио! Ведь он точно знал, что ко мне должен был прийти с визитом Стефан... Может он предупредит моих друзей? Да, прямо сейчас ко мне собирается спасательная команда: Фил, Дар, Адриан, может даже Ярик с Эдом.

Сны смешались с явью, и я даже не заметил, как потерял сознание. Мне все чудилось, что спасательная команда переместилась ко мне в замок, повязала Стефана и оглушила его сброд. До меня пытался дозваться Фил, он проверял пульс, легонько похлопал по щеке... Мне хотелось облегченно улыбнуться, заверить брата, что все хорошо, лишь бы только он не волновался, но так хотелось спать...

Внезапно я чуть не подскочил на месте от резкой вспышки боли. Тело невыносимо болело, словно сводило каждую мышцу и я прикусил губу, чтобы не закричать в голос. Получилось не очень - полуподавленный стон все же вырвался. Вокруг меня столпилась шпана во главе со Стефаном. Душу наполнило разочарование - чудесное спасение мне привиделось.

- Живой? - поинтересовалась главная падаль. - Говорить можешь?

- Господин, - проблеял кто-то рядом, - у него из носа пошла кровь.

- Вижу, - коротко бросил Стефан и зло добавил. - Я говорил разряд сделать поменьше, тупица! А если сердце не выдержит? А?

- Но я пыталс...

- Сгинь с глаз моих долой, остолоп!

Незадачливый реаниматор шмыгнул назад, покаянно взирая на хозяина. Но Стефан на него даже и не глянул - его взгляд был прикован ко мне. Я тоже смотрел на магистра и не мог понять одного - что от меня хотят? Чтобы я рассказал, где артефакт? Ну уж нет - и слова не дождутся. Хотят поиздеваться и поторжествовать над поверженным врагом? Вот это у него получается, я даже сопротивления оказать не в силах.

А может Джек меня спасет? Вроде кто-то из шайки говорил, что его изгнали, но я в это не верю. Джек зараза стойкая, его не так просто уничтожить.

- Не... знаю... ничего не... знаю, - на пределе сил промычал я, завертев головой. Горло внезапно сжало, и я согнулся, чуть ли не пополам, оглушительно закашляв. Мне чудилось, что я откашливаю свои легкие, а оказалось, что всего лишь темную вязкую кровь.

Зараза добралась и до органов...

Стефан вновь достал из внутреннего кармана пузырек с обезболивающим и повертел его перед моим носом:

- Помнишь о сделке? Один пузырек за один ответ...

Я глянул на него исподлобья, ибо знал, что мне станет хуже, да так, что я взвою и буду готов на все, чтобы прекратить страдания. По логике я должен был согласиться на сделку - жизнь дороже вещей, даже будь они божественными реликвиями, но вот гордость и достоинство наотрез отказывались с доводами разума. Пойти на сделку со Стефаном, это значит перестать уважать себя и переступить через гордость. Лучше умереть с незапятнанной честью или же остаться в живых, но зная, какое ты ничтожество? Великая, с каких пор я стал чувствовать себя благородным рыцарем?

- Здесь нет... релик.. ви.. и, - с трудом пробормотал я. - Ты... проста... простак. Повел... повелся на... домыс... лы. Разбилась она... давно... там... у... жрецов.

Я облегченно замолчал, сдерживая рвущийся наружу кашель. Хотелось многое сказать из того, что я думал, но только голос подвел. Будем считать, что мысленно я передал ему пожелания скорейшей смерти.

Стефан, не почувствовав в моем шепоте лжи, сильно разочаровался. Разбив об пол многострадальный пузырек, он заходил кругами, о чем-то напряженно думая. Его бурчание я расслышать не смог, но было понятно одно - похоже, мне поверили. Да только эта новость меня не слишком обрадовала.

Я вновь погрузился в счастливое беспамятство. Но вместо тьмы, перед глазами замелькали воспоминания из детства: как я рыбачил с Филом, сбегая с ним с занятий Карактириуса, уроки магии с Амалией, наши игры в прятки с деревенской ребятней в яблоневом саду... беззаботные дни.

Почему-то стало прохладно. Просыпаться так не хотелось, я цеплялся за исчезающее видение солнечной Амалии, моля ее остаться хоть на мгновение. Рыжеволосая девчонка улыбнулась, прищурила свои наполненные небесной синью глаза и протянула мне руку. Подруга детства, которую я потерял когда-то, была так близко, она вновь дарила мне свое солнечное тепло и обещала больше не покидать... За ее спиной появились мои друзья-целители, которые погибли чуть ли не на моих глазах от беспощадной заразы. Эти охламоны, улыбаясь, звали к себе, шутливо обещая беспощадную кару за слишком долгое отсутствие. Мое сердце наполнилось щемящей радостью, в горле застрял комок от еле сдерживаемых слез - хотелось подойти и обнять их всех. Вмиг позабылись их мертвые лица, то, как я, съедаемый душевной болью, собственноручно возлагал друзей костер, а потом невидяще смотрел на огонь, пока он полностью не догорел.

Но только я в ответ протянулся к Амалии, смахивая невольно выступившие слезы счастья, как видение резко оборвалось. Я вновь оказался в библиотеке. Один, лежа на полу и съедаемой изнутри гнилью. Кресло было опрокинуто, комнату заполнил удушающий дым, жадный огонь лизал стеллажи с книгами, а с потолка, словно манна небесная, падали, растворяясь в воздухе холодные снежинки. Покореженные чары холода не справлялись со своей главной задачей - защищать библиотеку от пожара, - они лишь ненадолго сбивали огонь, да и дарили ледяное дуновение, которое казалось глотком свежего воздуха в этом море удушающего дыма.