Андрей Калганов - Родина слонов

Вместе со своим новым послухом Гридькой Ворон неспешно шагал меж порядков. Дворы, огороженные частоколом, натолкнули колдуна на размышление.

— И чего сидят, — бурчал он, — будто чужие друг другу, ворья, что ли, боятся?

— Народа много, — помолчав ради почтения, проговорил парубок.

— Это верно.

Коник, довольный тем, что возок его полегчал, то и дело фыркал и тряс холкой. Ворон хмуро глядел по сторонам. Не так деды жили. Да и ныне в весях не так живут. Селяне друг друга не опасаются. Хотя кое-кто и обрастает заборами да замки на двери вешает. Ну так ведь, как говорится, в роду не без урода.

— Далеко еще? — спросил Ворон.

— Да вона, за тем двором.

Ворота были распахнуты настежь, Гридька провел коника прямо к коновязи, привязал, не распрягая. Ворон вошел следом. Дверь в избу тоже была отворена.

— Стряслось никак что?

— Помирает кто-то, — с видом знатока проговорил Ворон, — вишь, отворено все, чтобы душе вылетать легче было. Иначе чего им избу-то студить, зима на дворе.

— Да вроде некому, здоровы все были?!

Они перешагнули порог. Клеть была залита светом. На длинной лавке лежал бледный как смерть Степан. Рядом с ним на краешке сидела Марфуша и отирала ему лоб влажной тряпицей.

— Жар у него, — едва взглянув на вошедших, сказала девушка, — сразу после Коляды хворь одолела. Второй день так. Не ест, не пьет, не узнает никого. Только все чаю какого-то просит.

Ворон подошел к больному, откинул покрывало из шкур.

— А это чего? — На груди виднелся ожог. Контуры были уже размыты, но все еще можно угадать круг и какого-то зверя в нем.

— Тащи суму со снадобьем, — хмуро бросил Ворон, — очищать его будем. — Гридька, вспомнив, что ему пришлось пережить, поморщился. — Живо, кому говорю! А ты, девка, — зыркнул он на Марфушу, — котел на печь ставь да воды вскипяти.

— Марфушенька, чайку бы, — вдруг простонал Степан непонятное.

Девушка всплеснула руками и заплакала:

— Что с ним такое?!

— Что, что, отравили его, вот что.

— Да кто же это?

— Знамо кто, — буркнул Ворон, — лютичи, больше некому. И знак ихний, чтобы другим устрашение было. Слышала, небось?

— Все про них шепчутся, — вытерла глаза девушка, — говорят, в волков они...

— Брешут, — оборвал ее Ворон, — не оборотни это, люди из плоти и крови. До логова ихнего добраться да главаря на кол посадить, глядишь, и прекратят безобразить. Не боись, девка, подымем твоего воеводу... Ну ставь котел, забыла, что ли?

Марфуша кликнула сенную девку, но никто не отозвался.

— Пошли богам требы приносить, чтобы Степана не забирали, — будто извиняясь, сказала она, — я сама, сама сейчас все быстренько...

В то время как Ворон пользовал Степана Белбородко очистительным снадобьем, Вишвамитра, племя которого уже добралось до берегов Персии, вел ожесточенный торг с тысячником стражи прибрежной границы Бабеком. Бабек за тридцать лет, что они не виделись, постарел, облысел, но был все такой же крепкий и нахальный, как и в годы молодости. Только тогда он был простым воином...

Вишвамитра, прежде чем отправиться в поход, долго вопрошал Мироздание о судьбе старого приятеля. Дар провидца, которым владел гуру, не подвел и на этот раз. Бабек был жив, здоров и вполне доволен жизнью и службой. Лишь одно тревожило тысячника, и это было на руку Вишвамитре — боевые слоны пожирали за день столько, сколько весь гарнизон не перемалывал челюстями и за неделю.

Слоны трубили и гадили так, что пришлось к каждому приставить отдельного человека зарывать кучи. Раньше навоз продавали окрестным крестьянам, но как-то слоны вырвались из загона... Один из порубежников зарезал барана близ слоновьего обиталища, что настрого возбранялось. Гиганты почуяли кровь и, переломав загородки, устроили охоту на людей — для боевых слонов привычное занятие. Гарнизон, с трудом загнавший взбесившихся тварей обратно, сократился наполовину, а крестьяне... Те, что остались в живых, снялись с насиженных мест и ушли в неизвестном направлении. Теперь слоновий навоз девать было совершенно некуда.

Гиганты выказывали норов, придавливая какого-нибудь воина, спаривались (потому как среди слонов имелись слонихи), рожали слонят — жили своей жизнью. А пользы от них было, как от высохшего ручья. А средства на содержание гарнизона выделялись скупо. Слонов ненавидели все — от последнего конюха до самого Бабека. Бесполезные обнаглевшие твари, обжирающие порубежников, — вот кто они такие. Бесполезные, потому что береговая стража ни с кем не воевала. Враги с Гелянского моря не приходили. Гарнизон был нужен лишь для того, чтобы ссылать в него тех, кому еще не пришло время перерезать глотку, но кто уже неугоден. Дыра!

В Персии творилось не пойми что — сменой династий в халифате воспользовалась персидская знать [38], то и дело появлялись новые начальники, старым же рубили головы. Каждый хоть мало-мальски приближенный к власти старался урвать кусок пожирнее.

Бабек уже собирался отравить ненавистное стадо. В такое смутное время это могло сойти с рук — падеж скота происходил во всех гарнизонах, в основном от бескормицы.

Начальники гарнизонов выдумывали самые разные отмазки, и власти привыкли смотреть сквозь пальцы, тем более что сами и были виноваты, не обеспечивая должных поставок. А слон — та же скотина, только во много раз хуже.

Бабек уже заготовил тайком целую клеть ядовитого сена, но тут явился Вишвамитра... и предложил продать слонов. А продать — это значительно лучше, чем отравить.

Они стояли на берегу Гелянского моря, волны с шумом накатывали на берег. Непогода. На горизонте — сполохи молний. Холодный морской ветер срывал одежды.

— Помнишь, как мы познакомились? — кричал тысячник. — Ты был тогда очень молод.

— Время идет. Теперь я старик.

— Ты первый привел слонов к персам.

— Теперь это делают многие.

— Но ты был первым!

— Нет, я слышал, что и до меня эти чудесные животные сражались вместе с доблестными воинами.

Порыв ветра обдал их солеными брызгами. Небо чертили буревестники. Медленно ползли свинцовые тучи.

— Скажи, — поежился Бабек, — зачем тебе эти ужасные твари?

Над Гелянским морем раскатился гром.

— Карма.

— Я бы продал их тебе, но...

— Знаю, твои начальники...

— Если я не покажу хотя бы кости, меня прикончат.

— Ты покажешь им кости, пойдем. Несколько часов они молча шагали на восход, к горной гряде. Бабек ничего не спрашивал — если гуру идет, он знает куда и зачем. Спрашивают мальчишки, мужи — ждут и наблюдают.

— Здесь должна быть пещера, — сказал Вишвамитра, когда они добрались до гор, — я нашел ее в молодости, когда бывал в этих местах, но память моя ослабла...