Николай Прокудин - Остров Амазонок

Примерно так размышлял Строганов о дальнейших планах на будущее.

Под покровом ночи Сергей выбрался из форта и отправился на побережье проверить тримаран. Лодка по-прежнему лежала на берегу, цела и невредима. Вокруг не было ни одной живой души. К счастью для Строганова, туземки, протрезвев, а затем опохмелившись, стали тосковать по единственному на острове дееспособному мужику и с горя вновь крепко выпили. «Так вам и надо! Теперь обижайтесь на самих себя. С людоедами я дружбу не вожу! — мстительно подумал бывший король. — Пора. Сегодня ночью перенесу припасы в лодку, посажу в нее девок, и отправимся в плавание! Самое время, пока они спят, отчалить от острова», — решил наконец Сергей.

К вечеру остров наполнился душераздирающими звуками. Пока Сергей со своими пассиями торопливо собирал пожитки, в деревне началась невообразимая вакханалия. В глубине джунглей раздавались вопли, стоны, душераздирающие крики и нескончаемый плач.

«По мне, что ли, убиваются? — удивился Строганов. — А нечего было жрать людей! Я не люблю людоедов! Нет, и впрямь, как переживают-то, сердечные. Неужели хотят меня разжалобить стонами и плачем? Не дождетесь прощения. Не будет вам ни хрена!»

Сергей собрал припасы в кучу у стены. План бегства был такой: усыпить бдительность противника, через ворота не ходить, а ночью перебросить продукты через изгородь и тайком перенести в лодку.

«Пусть аборигенки думают, что мы готовимся к отражению нападения и длительной осаде. А мы обманем этих глупых бабенок. Прочь с этого острова, найдем другой, где нет этих людоедов. Предпочитаю совсем необитаемый! Действительно, чего еще желать с таким прекрасным коллективом? Построю две хижины и буду их ночами посещать, по очереди. Красота! Главное, чтоб папуасско-фиджийские дивчины за меня глаза друг другу не выцарапали. Ну да как-нибудь совладаю с дочерями природы, усмирю, приручу, выдрессирую!» — так размышлял Сергей, надеясь на удачу и собственные силы.

Нехитрый скарб состоял из циновок, шкур, двух копий, дротиков, выдолбленных деревянных емкостей, служивших посудой, и примитивных орудий труда. Но как говорится, в хозяйстве все сгодится. Не хотелось на новом месте начинать жизнь с нуля.

Черная безлунная ночь стремительно надвигались на остров, неистовые вопли местных жительниц становились все более воинственными. Внезапно из джунглей показалась одинокая фигура. Женщина осторожно подошла вплотную к крепости и молча стала всматриваться в темноту, пытаясь что-то увидеть сквозь колья. Стояла она долго, будто чего-то ожидая. Серега и его фельдфебельши не выдержали и высунулись из-за стены, чтобы узнать, кто там скрывается у стены. Парламентер?

— Ох! Это Туама! — первой узнала соплеменницу Танька.

— Туама! Да, Туама! — подтвердила Манька, разглядев наконец беременную тетку. Большой круглый коричневый живот торчал впереди нее, как надутый шар. Видно, давно уже баба на сносях.

Серега задумался. Где-то он эту молодку видел, но не помнил где. Кто же она такая? В его островном войске этой красотки не было. Откуда она взялась? Что ей нужно? Или пришла познакомиться? Строганов силился вспомнить, видел ли он когда-нибудь эту аборигенку.

Беременная папуаска вдруг взвизгнула и, тыкая пальцем в сторону Сереги, дико закричала местные проклятия и резво убежала прочь, бережно придерживая ладонями торчащий живот.

— Мальчик! — уверенно сказала Танька. — У Туамы будет мальчик! Но откуда она взялась? Ее ведь увезли для жертвоприношения?

— Какого жертвоприношения? Кому? — ужаснулся Серега.

— Боги ее выбрали, ее возили лечить! — ответила вместо подруги Манька.

— Вы что, сами своих соплеменников приносите в жертву? Добровольно?

— Нет, верховный жрец принимает решение. Раз в год он выбирает одну больную девушку, и все мужчины вместе со жрецом увозят ее на чужой остров. Там ее лечат, изгоняют из тела больной дурных духов.

— Как лечат? — удивился Строганов странному обычаю.

— Проникновением в нее по очереди. Каждый мужчина деревни оставляет в ней свое лекарство. Если она выздоровеет, то ее повезут обратно домой, а если нет — поджарят и съедят.

— А кто решает, что духи изгнаны?

— Жрец, — ответила Танька голосом, в котором чувствовалось почтение и вместе с тем священный ужас.

— Вот это ничего себе! Вначале «жарят» по очереди, а затем вновь жарят и всем скопом жрут. Хитрованы, однако, ваши жрецы, настоящие жеребцы. И что, какая-нибудь девушка выживала после такого лечения и возвращалась домой здоровой?

— Не знаю. Не помню, — честно призналась Танька. — Кажется, не было такого ни разу. В последний раз заболела Туама, наши мужчины уплыли с ней и до сих пор не возвратились. Мы решили, что духи их победили и они не смогли вылечить Туаму. Наоборот, сами заболели и погибли.

— Дурные болезни, говорите, лечили мужики? Что ж вы, красавицы, не предупредили, что они сидят внутри вас? Я бы к вам на пушечный выстрел не подошел, не то что день и ночь кувыркаться с целым инфицированным гаремом! Что за болезни? Что выводит из строя ваш дух?

— Болит голова и душа! — ответила с серьезным выражением лица Манька и задумалась.

— Интересный метод! Болит сверху, а лечат снизу? Какие хитрые ваши жрецы! Бесплатное удовольствие, а затем еще и большая жратва!

Чем больше Серега рассуждал вслух, тем больше ему казалось, что где-то он видел эту бедняжку. Внезапно догадка поразила его.

«Кажется, я вспомнил эту только что удалившуюся симпатичную задницу в форме сердечка. Да, точно! Я видел это миловидное личико, приплюснутый носик, заплетенные косички. Губа не дура у этого жреца. Не стал увозить на остров наслаждений какую-нибудь толстую страхолюдину, выбрали симпатяшку! Постой-постой, но ведь тогда выходит...

Ага! Вот куда делись мужчины из деревни! От мала до велика, от великовозрастного юнца до дряхлого старика, все как один поплыли наслаждаться прелестями этой симпатичной девицы. Тут-то они и попались мне под горячую руку. Я же их всех перестрелял! Черт, принесла нелегкая эту Туаму именно сегодня. Как я ее тогда назвал? Среда? Точно — Среда!

Значит, дикаркам станет известно, что это я уничтожил „племенных" мужиков. Она сейчас им все расскажет. Ой, что будет! Вот как отплатила шоколадная девица своему спасителю — черной неблагодарностью! А ее пузо? Я причастен, или это жрецы успели оплодотворить по пути к острову? Это мой генофонд? Подарок нашего века — вашему, эксперимент слияния рас и времен. Но у девушки большой срок! Неужели я здесь уже дольше чем полгода? А ведь верно! Дичаю, потерял счет дням, забываю о времени, о календаре и вообще о цивилизации. О боже! Уже девять месяцев как меня смыло волной!»