Руслан Мельников - Рыцари рейха

Переговорщик вновь подал голос. С того самого места, где сидел раньше, — вот и славно!

— Полковник, ты должен понимать, что в сложившейся ситуации условия ставим мы!

Майер еще пытался быть наглым и нахрапистым. Бурцев не уступал:

— Мне нужны гарантии, оберштурмфюрер! Без них я не выйду. И не пытайтесь меня обмануть. Я прошу немногого: покажите мне жену.

— Но...

— Никаких «но»! Теперь я даю время на размышление. Минуту!

От такой дерзости Майер снова заткнулся. Надолго. Да, все ясно: была бы здесь Аделаидка — уже показали бы. Ничем ведь не рискуют.

Минута прошла. Наверное...

— Эй, оберштурмфюрер?! — поторопил Бурцев.

Вильгельм Майер отозвался. Гонора у него заметно поубавилось.

— Я не могу сам решить этот вопрос, полковник. Мне нужно доложить начальству. Твоя жена находится сейчас в другом месте.

Что ж, лишь бы не в другом времени. Бурцев вырвал фарфоровую бусину из деревянной рукояти «М-24».

— Девчонка жива, уверяю тебя, полковник...

Бурцев выждал немного: замедлитель в немецких гранатах времен Второй мировой тлеет слишком медленно. А бросать надо так, чтобы враг не успел вышвырнуть «гостиниц» со своей позиции.

— Мы готовы показать ее, но нам потребуется время.

Время! Чуть привстав, он швырнул гранату на голос. Нырнул обратно — за камни. Взрыв. Вскрик.

Одним оберштурмфюрером стало меньше...

Ага, не ожидали?! В щель меж замшелыми глыбами видно было, как заметались по развалинам встревоженные фигуры в желто-коричневой форме, касках того же песочного цвета и ботинках с короткими крагами. Странный прикид... Вообще-то похожее обмундирование во время Второй мировой носили солдаты Вермахта из Африканского корпуса и эсэсовцы, воевавшие в Италии, на Балканах и на Юге России. Блин, откуда ж явились эти фашики?!

Впрочем, размышлять на эту тему некогда. Бурцев саданул из своего укрытия короткими очередями. Рядом — над ухом — вторил «шмайсер» Сыма Цзяна. Бурангул и дядька Адам тоже изловчились — успели выпустить по стреле. Эсэсовцы опять залегли, затаились. Причем четверо упали явно не по своей воле.

Ответных гранат и пуль в их сторону не летело. Что лишний раз доказывало: Бурцев пока нужен немцам живым. А значит, можно безнаказанно вытворять что угодно.

И этой возможностью он не преминул воспользоваться.

— Ублюдки! — рявкнул Бурцев. — Я хочу видеть свою жену! Немедленно!

Ублюдки не отвечали. Ублюдки переваривали. Тайм-аут...

Патовая ситуация могла длиться сколь угодно долго. Но время все-таки работало на фашиков. Эх, если б только пробиться к основанию платц-башни... И если б произнести заклинание перехода. И если б заклинание сработало... Позиция мертвого оберштурмфюрера — справа. Кольцо магической площадки — в другой стороне. И даже немножко ближе. Нужно всего-то преодолеть каких-то три десятка метров. Но удастся ли?

Бурцев высунулся из-за камней. Туда и обратно — на разведку. Его поприветствовали точной пулеметной очередью. Пули пошли понизу, ударили в землю. Взвизгнули рикошетами под коленками. Так... Их укрытие держат под прицелом. Позиция пулеметчиков близко — рукой подать. Не промахнутся ребятки, в общем. А бить стараются по ногам. Сначала по ногам. Но уж потом, когда гитлеровцы опознают «полковника Исаева» — с остальными они церемониться не станут. Нет, лезть сейчас напролом — все равно что сдаваться. А не лезть — измором возьмут.

— Ну, что делать-то будем, парни?

Он смотрел на них. Они — на него. Каждый уже занял место для боя. Лучники — Бурангул и дядька Адам — примостились поудобнее меж камней, раскладывают стрелы у щелей-бойниц. Сыма Цзян со «шмайсером» залег рядом. Освальд и Дмитрий с мечами наголо блокировали проход в их импровизированную крепость. Збыслав пригнулся и покачивает своим страшным кистенем, готовый в любую секунду распрямиться, вскочить, нанести сокрушительный удар железной гирькой на всю длину руки и цепи.

— Драться будем, Вацлав, — ответил за всех Освальд.

Ну, что ж, видать, это есть наш последний и решительный... На милость победителя в их ситуации лучше не рассчитывать. Не явит милости этакий-то победитель.

Бурцев еще раз обвел взглядом соратников. Суровые лица не выдавали эмоций. Глаза смотрели спокойно и понимающе. Каждый знал: скоро смерть. И укрытие станет общей каменной могилой. «Но хоть нервишки супостату потреплем, — подумал Бурцев, — а то, глядишь, и прихватим еще кого с собой. Чтоб оберштурмфюреру Майеру скучать не пришлось».

Бурцев тоже не строил никаких иллюзий. Тут все просто: или плен, или смерть. В его положении смерть предпочтительней. Его смерть означает жизнь Аделаиды. Хоть какую-то, хоть сколько-то...

— Вы как хотите, но меня взять живым не должны, — отдал последнее распоряжение Бурцев. — Все поняли? Когда придет время... и если я сам уже не смогу... В общем, действуйте. Хоть видимой, хоть невидимой стрелой, хоть мечом, хоть кистенем...

Молчание. Слов не надо. Глаза говорили: поняли... выполнят... Живьем своего воеводу супостату не отдадут.

А потом лес вдруг всколыхнулся от воплей, гиканья, улюлюканья, конского ржания. Бурцев вздрогнул. Вздрогнули все. Судя по нервной, судорожной стрельбе — фашики тоже.

Он рискнул — осторожно выглянул из-за камня. Эсэсовские «шмайсеры» вразнобой били по мелькавшим меж деревьями конным фигурам. Со всех сторон доносились крики и команды на немецком. Однако же! Фашистов вокруг пряталось никак не меньше взвода.

Застрочил пулемет. Тот самый, что держал на мушке полудюжину Бурцева. «MG-42» шмалил длинными неэкономными очередями, лупил без умолку и без всякой, казалось бы, на то надобности. Пулеметчики не сбивали объявившихся незнамо откуда всадников. И бастион с осажденными дружинниками не обстреливали.

Странно... Пули летели куда-то мимо. Совсем мимо. Хрен знает, куда летели эти долбаные пули. Над шлемами, по крайней мере, не свистело. В каменных плитах укрытия не визжали рикошеты. Зато среди гитлеровцев поднялся жуткий переполох. Словно... Словно эсэсовский пулеметчик эсэсовцев же и поливал огнем почем зря.

— Что там? — из-за валунов уже выглядывали все. И никто ничего не понимал.

Освальд не удержался — шагнул за глыбы, выпрямившись в полный рост. Добжинского рыцаря не сшибли, не срезали. И назад свинцовым горохом не загнали. Кажется, об их маленьком отрядике забыли. Кажется, немцев волновало сейчас другое.

— Василь, неужто подмога?! — вскинулся Дмитрий.

— Не должно бы. Но похоже на то.

— Кто бы это мог быть, Вацалав? — пробормотал Бурангул.

— А я почем знаю?

Не гадать сейчас нужно, а пользоваться случаем. И рвать когти. Далеко убежать, конечно, не дадут, а вот преодолеть тридцатиметровку, отделяющую их от основания платц-башни... Почему бы и нет?