Николай Прокудин - Пиратские войны

Штурмующие подождали еще немного, а затем поднапряглись и сдвинули преграду. Юнга просунул голову в образовавшуюся щель, посмотрел, что там, вылез обратно и радостно воскликнул:

— Готов! Наповал!

Кузьма протянул ему свой пистолет и приказал:

— Добей его для верности, этот гад очень живучий!

Юнга просунул в дверь гальюна голову и руку, приставил пистолет к телу лежащего помощника боцмана, сделал контрольный выстрел и воскликнул радостно:

— А он действительно притворялся! После моего выстрела тело дернулось, и он захрипел!

Тело оттолкнули прикладом мушкета от двери, отворили ее и вошли в клозет. Вонь здесь стояла невыносимая.

— Тащи его на палубу. Нечего тут загаживать помещение, оно нам самим пригодится, — распорядился ротмистр и первым схватил мертвое тело врага за руки.

Но Ипполита никто не поддержал, он ругнулся, плюнул, бросил на пол мертвого пирата и поспешил следом за товарищами.

Короткая летняя ночь подходила к завершению, начиналось раннее утро. Приятели поднялись на верхнюю палубу, сложили трофейное оружие в общую кучу и после этого дали волю чувствам. Они дружно вопили «ура», «виват», «виктория»! Кузьма схватил жбан, полный вина, и, запрокинув голову, влил себе в глотку добрый литр, затем передал посудину своему старому приятелю Ипполиту.

Ротмистр сделал глоток и передал жбан дальше по кругу.

— Ах, Худойконь! И правда, это действительно ты, Худойконь! Пьешь, как и прежде, как конь! Я так рад, что ты живой! Явился ко мне на остров собственной персоной, да еще и шайку головорезов с собой привел! — не переставая, громко восклицал захмелевший ротмистр, обнимая и хлопая по спине казака.

— Да, это и в самом деле я! Православные, объясните, откуда вы здесь, на «Кукараче» взялись? Кто они такие, твои попутчики, дядя Ипполит?

Сергей назвал себя по имени и представил юнгу. Заслышав его фамилию, казак покачал головой:

— Маня, что за дурацкая фамилия! Тем более для мужика!

— Не Маня, а Маню! — поправил его Строганов. — То, что ты Худойконь, никого из нас не удивило. Худойконь, Тощийконь, Дохлыйконь… Кому какая разница!

Казак обиделся, сердито буркнул себе под нос что-то нелицеприятное в адрес полковника и вновь приложился к жбану. Ипполит принял из его рук вино и хотел поддержать компанию, но Сергей перехватил руку ротмистра и осуждающе произнес:

— Братцы! Я не уверен в нашей окончательной победе. Что сейчас происходит в пещере? Вдруг пираты там затаились? А если кто-то из них остался жив? Они ведь поймут, что фрегат захвачен, и тогда обязательно сделают вылазку на свой корабль, чтобы вернуть его обратно. Давайте убедимся в их гибели, затем перевезем вещи, заберем клад, а уж потом начнем праздновать. Не хочется, чтобы нам, пьяным, воткнули нож в спину, а затем отрезали головы. Почему так всегда происходит? Стоит трем русакам вместе собраться, как в ход идет бутылка!..

— Верно говорит наш полковник, — поддержал Строганова Ипполит. — Пить и болтать некогда. Пойдем проверять пещеру.

— А кто останется на корабле? — спросил Кузьма.

— Вот ты, Кузя, с полковником Строгановым и останешься. Заодно и за бабами приглядите. Я уверен, вы отлично справитесь с этим сложным делом, — хохотнул ехидный Степанов.

Дед зарядил восемь пистолетов, два мушкета, прихватил сабли, топоры и, перебравшись вместе с Гийомом на лодку, отчалил в разведку.

Казак недоверчиво поглядывал на Сергея, не произнося ни слова, а затем, не выдержав игры в молчанку, решил пообщаться:

— Друже, ты чего дуешься, чего молчишь? Или я тебе не люб? Не доверяешь мне? По глазам вижу — не доверяешь!

— А с чего оно возникнет, это доверие? — ответил с усмешкой Сергей. — Совсем недавно ты вино пил с пиратами, девок силком брал, забавлялся, готов был нас порубить, а теперь вот переметнулся на нашу сторону.

— Не переметнулся, а перешел на сторону земляков и старого друга. Ведь и ты, полковник, будешь из наших, российских, хотя и говоришь на странном наречии. Давай познакомимся толком, а то я даже и не знаю, как звать-величать нового сотоварища.

— Граф Сергей Строганов!

— Иди ты! Не могёт быть! Врешь! Неужто настоящий граф?

Сержу пришлось повторить свою легенду, заученную уже наизусть, и эта ложь была приятна ему самому. Постепенно Серега начинал и сам верить в свое графское происхождение. Ведь холопом он себя никогда не чувствовал, да и образование имел соответственное: училище, академия, университет. Ну чем не граф? А манеры и всякие там политесы — дело наживное. «Закинет судьба в Россию, войду в роль и стану настоящим крепостником-рабовладельцем. Селянки, девки дворовые, с которыми возможны разные шалости, просто мечта гусара!» — подумал он вдруг, но тут же встряхнул головой, отгоняя внезапно нахлынувшие похотливые мыслишки, и продолжил излагать свою родословную.

Узнав детали, Худойконь презрительно скривил губы и заявил:

— А-а-а… Седьмая вода на киселе. Так и я могу сказать, что мои предки были малороссийские шляхтичи, да кто ж поверит? А в полковники кто тебя произвел? Сам дядя Ипполит или какие-нибудь хранцузы да ишпанцы?

— Нет, я самый настоящий русский полковник. Но в отставке.

— Это хорошо, что полковник в отставке! — повеселел Кузьма. — Значит, мы почти ровня! Я тоже когда-то был казацкого войска полковник, был, да весь вышел! Сам себя уволил в отставку! По молодости, по глупости участвовал в пугачевском бунте, за это высочайшим указом заочно приговорен к смертной казни. Слава Богу, конь подо мною был добрый, и в последнем бою у Черного Яра вынес из окружения царевых войск. Затем я ушел в киргиз-кайсацкие пески и вдоль соленого озера Каспия добрался к басурманам в Персию. Начались долгие скитания, полон, рабство, но все едино — не плаха. Тот бунт мне дорого обошелся, теперь ни кола ни двора, ни семьи, и дорога в Россию навеки заказана. Как и Ипполит, жду смерти Екатерины, авось новый император помилует в ознаменование восшествия на престол. Что слышно о здравии императрицы?

— Не знаю ничего об этом, давно из России, — ответил, смутившись, Сергей. — Я в этих морях больше года скитаюсь, но уверен в том, что здоровье Екатерины ухудшается с каждым днем.

— Эх, прибери ее, Господи, — вздохнул казак и перекрестился. — И поскорее.

— Кузьма, а ведь про тот ваш последний бой народ песню сложил. Могу спеть, если хочешь, — предложил Серж.

— Спой, сделай одолжение, мил человек! — обрадовался Худойконь.

Серж откашлялся и запел свою любимую песню про то, как под Черным Яром ехали казаки, сорок тысяч лошадей.

Худойконь с наслаждением выслушал ее до самого конца, вздохнул и повторил:

— Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить… Спасибо, дорогой! Надо запомнить слова.