Яков Разливинский - Иронические миниатюры

Между прочим, 440 миллионов лет назад, в силурском периоде, Уральских гор не было и в помине. На запад от Екатеринбурга до самой Москвы простирался океан, который потом ученые так и нарекут Уральским. Считается, что суша в ту эпоху была еще мертва. Но это не так. На самом деле ее заселяли предшественники людей — джинны, которые бесконечно долго воевали меж собой и потому в конце концов исчезли задолго до появления динозавров. Своих военнопленных джинны заключали в лампы и бросали в океан. По иронии судьбы именно пленные, то есть проигравшие, и остались единственными, кто пережил войну.

Откуда я это узнал? Разумеется, от самого джинна, когда потер лампу, испещренную защитными значками, действительно похожими на арабские.

— Свобода! — возопил-загрохотал мой джинн, но тут же различил кого-то у ног своих и, согнувшись в поклоне, убавил громкость на треть: — Слушаюсь и повинуюсь, о хозяин?

— Сколько у меня желаний? — первым делом вопросил я, борясь с судорожным кашлем, — ну и запашок шел из лампы: хоть плачь, хоть беги. — Три?

— Зачэм три? — искренне изумился джинн. Он полностью выпростался из лампы, уменьшился в размерах и стал похож на типичное лицо кавказской национальности. — Тысяча желаний, сто тысяч, миллион! Сколько захочешь?

Странно, а в легендах вот не больше трех. Ну да ладно.

— Знаешь что, любезный… — кажется, так говорят хозяева ее своими слугами? — Принеси-ка для начала… э-э-е стаканчик воды.

Пить действительно хотелось — денечки стояли жаркие, а вокруг на все двадцать кэмэ — не то что реки, ручья не было.

— Стаканчик? — озадачился джинн.

— Стаканчик. Кубок. Кружку. Что угодно. Ясно?

— Слушаюсь и повинуюсь, о, хозяин! — вместо ответа проорал джинн и исчез.

Вот, собственно, и все.

С тех пор прошло тридцать лет — достаточный срок для того, чтобы понять, отчего во всех сказках джинны выполняют не больше трех желаний.

Я не завел семью, не обрел почета и не нажил богатств. Вместо этого я беспрестанно мотаюсь по среднерусской равнине, бывшей когда-то дном Уральского океана. Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я несу чушь о базах пришельцев, полтергейсте и проклятых могилах. Но мне охотно верят и в ответ вываливают кучу дребедени об огнях на небе, заколдованных местах и таинственных знаках. Из всего этого я выуживаю одному мне известные приметы — именно они позволяют определить места, где погребены лампы с другими всемогущими узниками. Я знаю уже немало мест, но везде лампы залегают слишком глубоко.

О, конечно же, я верю, что мой непутевый джинн когда-нибудь вновь появится передо мной. Иначе и быть не может, ведь джинны не обманывают. Но надеяться только на него я не намерен.

Я всегда в поиске и однажды все равно раскопаю вторую лампу. Я потру ее, и когда еще один дурно пахнущий урод воплем известит о своей готовности выполнять любое желание господина, я заору ему в ответ, прямо в физиономию, небритую уже полмиллиарда лет:

— Да, я желаю! Желаю, чтобы ты выполнял любое мое желание! — и при этом добавлю еще одно слово, которое забыл сказать тридцать лет назад и которое вряд ли догадывались произнести герои восточных сказок: — НЕМЕДЛЕННО!

…Когда почти все было готово, С.П. Королев собрал экстренное заседание конструкторского бюро:

— Товарищи, — сказал он, — надо решить, что будет транслировать наш спутник. И первый в истории земной цивилизации, а значит, это должно быть нечто особенное. Читали новый роман «Туманность Андромеды» товарища Ефремова? Вот-вот, это должно быть чем-то неповторимым, как позывные Великого Кольца.

Срочно вызвали известного композитора, поставили задачу. Вскоре мелодия была готова. Послушали — мороз по коже, слезы на глазах! Так и хочется самому взлететь над землей и унестись туда, в звездное безбрежье…

В начале октября на космодром приехали члены приемной комиссии. Члены ощупали корпус, потрогали антенны, посмотрели на ракету-носитель. Замечаний по оформлению не было.

— А что это наш спутник будет передавать? — поинтересовались члены. — И над космодромом величественно поплыло: «Ля! Ля-ля-ля! Ля-ля!»

— Все хорошо, товарищи, — поморщились члены. — Только не надо «ля-ля». Народ этого вашего позывного не поймет. Нужно что-то иное.

— А как же… первый в истории… Великое Кольцо… Звезды…

— Проще надо быть. Проще.

— Но мы просто-напросто не успеем! — сделал последнюю попытку спасти положение Генеральный Конструктор.

— Эко дело! Было бы из-за чего голову ломать! Вот вам, к примеру…

…7 октября 1957 года первый искусственный спутник Земли был выведен та орбиту, и все услышали его позывные: «Бип! Бип!»

Один копался во рту зубочисткой и безразлично разглядывал шкафы с фолиантами, второй — что-то увлеченно чертил на большом листе бумаги. Послеобеденный разговор не особенно клеился, но гость не спешил уходить, а хозяин, дороживший мнением специалиста, терпел скучную компанию и торопился завершить начатое дело.

— Так вот, — возвратился он к прерванному разговору, — прогресс необходим и, по моему мнению, неизбежен. Это истина, не требующая доказательств. Ну, согласитесь же, что слишком много сил находится еще вне нашего применения, и это побуждает нас, увы, жить так же, как предков наших — и сто, и триста лет назад, а, может, — точно так же, как во времена римских цезарей!..

— Ну-у… — лениво отвечал гость, — Насчет бесспорности ваших мыслей о прогрессе поспорить можно. Лично я не вижу ничего зазорного в том, чтобы жить как батюшка мой или дед, да покоится он в мире: так же хорошо кушать и так же славно работать… — последнее слово прозвучало невнятно из-за проклятой зубочистки.

— Но вопрос стоит не о физиологии человека или укладе его жизни, а об изменениях окружающего мира и организации наиболее удобным для нас, людей, образом, вот о чем. Я верю, что со временем наука добьется больших успехов и мы станем свидетелями вещей воистину сказочных! Возьмите, к примеру… — Хозяин взмахнул пером в поисках подходящего объекта, — к примеру… пар! Ныне только вода работает на нас, вращая колеса мельниц, но ведь и пар — одно из состояний воды! Так, может, и он способен быть полезным, только полезность сия нам еще не ведома? Может, в грядущем создадутся машины, кои будут работать на силе пара?

— Хо! — вырвалось у гостя. — Ну, это вы, сударь, хватили! Чтобы пар, который при холоде идет изо рта, крутил мельничные жернова? Вы еще скажите, что он сможет вращать… колеса карет! — закончил он, увидав в окне медлительный дилижанс. — А может, пардон, и газы, что идут из меня, смогут сгодиться на что-либо полезное в вашем прогрессе? Не-ет, никакие прогрессы нам, милейший, не нужны. — Тут гость тяжело поднялся и, протопав через всю комнату, завис над столом. Какое-то время он всматривался в чертеж, почти завершенный хозяином, а потом плоская физиономия расплылась в доброй улыбке: