Евгений Лукин - Типа того что как бы [Сборник]

— Вы там что, брильянты храните?.. — спросил Кирилл, вновь обретая дар более или менее связной речи.

Олежка Волколупов насупился, неприязненно покосился на железное чудовище, и Кирилл сообразил наконец, что и впрямь вложил персты в рану.

— Дура… — обиженно буркнул Олежка. — Месяц назад взяла и навесила. Дескать, жить уже со мной боится…

— А-а… — Кирилл ошарашенно покивал. Мало того, что угрюмая железная дверь, разделяющая законных супругов, сама по себе представляла завораживающее зрелище, — она еще и хранила следы недавнего взлома. Замок — разворочен, край листа — приотогнут. Не иначе — ломиком вскрывали. То есть при всей своей внушительности эта броня даже и защитить никого не могла, поскольку запереться в комнате изнутри было теперь просто невозможно.

— Ключ посеяла… — не дожидаясь вопроса, хмуро пояснил Олежка. — Мне же и ломать пришлось…

Не зная, как себя вести в таких случаях, Кирилл покачал головой и, соболезнующе покрякивая, проследовал за хозяином в большую комнату. Кажется, дела у Маринки с Олежкой шли к разводу… Жаль. Хорошие ребята, а вот поди ж ты…

Маринка ему нравилась еще в институте. И не ему одному. Гладкое, крепкое личико, высокая шея, осанка… Помнится, Кирилл изрядно был удивлен, а то и обижен, когда она вдруг взяла и выскочила на последнем курсе замуж за этого увальня. Но Олежка, Олежка! Вроде никогда буяном не был…

— Садись, чего стоишь? — с досадой оглядев собственное жилище, бросил хозяин. — А я пока пойду по сусекам поскребу…

Кирилл однако предложением его не воспользовался и, пока друг Олежка скреб по сусекам, с нездоровым любопытством исследовал комнату. Впечатление складывалось странное… Вот, например, кресло. Прекрасное кресло — несомненно, часть гарнитура, а где же сам гарнитур? За железной дверью?

— Что пить будешь? — сердито крикнул из кухни Олежка, выгружая из холодильника обильную, судя по звяканью, выпивку и закуску.

— А что нальешь, — машинально отозвался Кирилл, изучая содержимое посудной горки. — Кроме цикуты, конечно…

Горка была новенькая, только что приобретенная. В посуде же наблюдался явный недочет и разнобой… Кирилл неуверенно хмыкнул и попытался вообразить следующую сцену: пьяный хозяин стоит с перекошенной мордой посреди комнаты, ворочая налитыми кровью глазами. «Мое… — с ненавистью хрипит он. — Все мое… На мои деньги куплено…» С натужным стоном отрывает кресло от ковра — и вдребезги крушит хрусталь. А в это время зареванная супруга, отгородясь от беды железной дверью, лихорадочно набирает номер местного отделения милиции…

Картина, конечно, колоритная, в духе Шмелькова. Однако в том-то все и дело, что ни Маринка, ни Олежка в роскошное это полотно решительно не вписывались… Или уже вписались?

— Да бери какие попало… — ворчливо произнес за спиной вернувшийся из кухни Олег.

Кирилл нашел пару одинаковых стопок и два более или менее похожих фужера.

— А Мишка Локис в патриоты подался, слышал? — сказал он, водружая посуду на стол.

Олежка обернулся, уставился.

— С ума сошел? — испуганно осведомился он, непонятно кого имея в виду: то ли Мишку Локиса, то ли самого Кирилла. — С такой фамилией — в патриоты?

— Доказал, что русский, из крепостных, — ухмыляясь, пояснил Кирилл. — Дескать, прапрадед у него то и дело баб в рощу уволакивал, ну а помещик начитанный — Локисом прозвал. С тех пор и пошло…

— Оборотни… — угрюмо сказал Олежка и вскрыл коньяк.

Кирилл засмеялся.

— Не принимай близко к сердцу, — посоветовал он. — Каждый устраивается, как может…

Они выпили за встречу и закусили фаршированными оливками.

Несмотря на сверхкороткую стрижку в сочетании с ширящейся лысиной, Олежка Волколупов был и внешне вполне еще узнаваем: тот же толстячок с медвежьими ухватками и лицом обиженного ребенка.

— А Томка на рынке мясом торгует, — расстроенно сообщил он.

— Какая Томка?

— Савина.

— Хм… — неопределенно отозвался Кирилл. Томку Савину он, честно сказать, помнил плохо. Кажется, такая головастая, коренастенькая. — И что?

— Ничего… Глаза прячет, боится, как бы кто знакомый не узнал… Ну, понятно: из редакторов — и вдруг в торговки! Подошел я к ней, поздоровался… «А Игорь, — спрашиваю, — что делает?..»

— Игорь? Позволь-позволь… Напомни.

— Да муж ее! — Олежка недовольно мотнул головой. — Подручным сталевара был. Спрашиваю: «Чем он занимается-то?» Смотрю: а у нее улыбка какая-то… Не знаю, беспомощная, что ли… «Людей, — говорит, — убивает». — Я: «Как?» — «А вот так, — говорит. — В киллеры подался…»

Муж — киллер, а жена мясом торгует? Шуточка о совместном предприятии напрашивалась сама собой, но, взглянув на мрачное лицо хозяина, Кирилл от хохмы решил воздержаться. Надо полагать, чувством юмора Олежка Волколупов с годами так и не разжился.

— Бывает, — с серьезной миной утешил Кирилл, увенчивая бутерброд парой оливок. — По нынешним временам… Еще и не то бывает.

— Вот и благоверная моя так же говорит, — буркнул в ответ Олежек и потянулся к бутылке.

Ага… Кирилл еще раз украдкой осмотрел комнату. Нет, все равно непонятно. У жены — одни взгляды на жизнь, у мужа — другие, но чтобы железную дверь из-за этого навешивать?.. Может, просто спился Олежек?

С угрюмым сопением хозяин разлил коньяк по стопкам — и вдруг настороженно повел ухом. В замке входной двери шуршал ключ.

— Ну вот… Легка на помине, — недружелюбно известил Олег, но встречать не пошел — даже со стула не поднялся.

Глядя на него, Кирилл тоже повременил вставать — просто обернулся, готовя улыбку.

Маринка поразила его нервным сухим блеском глаз. Конечно, возраст и ей не пошел на пользу, и все же, встреться они с Кириллом на улице, прежнюю Маринку в этой деловой даме он бы признал без колебаний.

— Кирюша? — несколько озадаченно проговорила она.

Кирилл вскочил, молодцевато кивнул, щелкнул каблуками — и был допущен к ручке.

— Ну, ты, мать, вообще не меняешься! — молвил он с удовольствием. — Молодец…

Ответив на комплимент беглой улыбкой, Маринка тут же ее пригасила и взглянула испытующе на супруга.

— Ну чего, чего?.. — немедленно заныл тот. — Тыщу лет не видались, случайно встретились…

Ого! Кирилл мысленно присвистнул. Вот это она его держит! Хм… Спрашивается: кто же от кого прячется во дни скандалов за железной дверью? Как там в пословице: не то диво, что жена мужа бьет, а то диво, что муж плачет? Ну-ну…

— Ты его не ругай! — комически заломив брови, вскричал Кирилл. — Я ж наглец, забыла? Сам напросился.

Маринка смерила его оценивающим взглядом.

— Ну сам — так сам… — загадочно изронила она и вышла из комнаты. В коридоре тихонько лязгнула железная дверь.