Рэмси Кэмпбелл - Новый круг Лавкрафта

Смит вцепился в край стойки — костяшки пальцев побелели, и он с трудом сохранял равновесие. Его захлестнула волна безотчетного ужаса, и страх полностью парализовал его члены. Он совершенно не помнил этого человека — но был положительно уверен, что, раз увидев, никогда бы не забыл столь примечательного лица. И тут он припомнил троих работяг, что так долго околачивались у него в доме. Ну конечно! Наверняка, несмотря на все его предосторожности, кто-то добрался до его книг, а потом вернулся в Эксетер и обо всем проболтался этому старику — и об ученых разысканиях, и о путешествиях, и о самом его приезде. Приложив значительное усилие, молодой человек овладел собой — в конце концов, другого логического объяснения происшедшему не сыщешь.

— Ну, если уж вам так много обо мне известно, — резко проговорил Смит, — возможно, от вас будет хоть какая-то польза. Мне нужно расшифровать манускрипт, писанный на мертвом и совершенно не известном ныне языке.

— Ну конечно, — костлявые плечики ссутулились, и букинист склонил морщинистую голову в преувеличенно вежливом поклоне. — Книги из Трансильвании — да-да-да, я припоминаю…

— Мммм… да. Вы правы.

— Я так и думал. Однако вы должны уяснить: эти книги представляют собой списки с более ранних работ. А те, в свою очередь, — списки с других списков. А оригинал их был выгравирован в камне задолго до того, как на земле появились люди… некоторые утверждают, что тот камень миллионы лет тому назад отправляли в другое измерение, находящееся невообразимо далеко от нашей вселенной, где пересекаются время и пространство! Однако рукопись Загремби воспроизводит надписи с предельной точностью.

— Но… как?

— Как чернокнижнику Загремби удалось заполучить и расшифровать их?

Тут огоньки в глазах старика разгорелись с новой силой, и Смит обнаружил, что, как ни пытается, не может отвести взгляда от лица букиниста и почти против воли вслушивается в его гипнотический, пришепетывающий голос, который, казалось, доносится из дальней дали.

— Загремби обнаружил, каков истинный смысл некоторых планов и чертежей, и постиг искусство связывания и разбиения пространства и времени — так он нашел способ перемещаться между измерениями. Нездешние знания позволили ему найти путь к той самой сфере, где укрывали испещренный символами камень. Загремби взял его и принес в наш мир. Да-да-да, этот камень оказался в его нищенской лондонской мансарде в 1663 году.

— Сколько он трудился над расшифровкой, никто не знает, однако то, что его труды увенчались успехом, становится очевидным, если дать себе труд сопоставить определенные события. Дело в том, что он прихватил из других измерений кое-что еще — а именно, черное зеркало, которое, как вы правильно догадались, позволяет сообщаться с теми, кто служит великому Ктугхе.

Несмотря на то что весь облик старика внушал ему стойкой отвращение, Смит несказанно обрадовался: неужели его поискам пришел конец?

— И что же, вам известно, где находится сейчас зеркало? — спросил он.

— О, мне известно лишь, что Загремби удалось его вывезти — его и некоторые важнейшие рукописи — когда он был вынужден бежать из Лондона в 1666 году. Однако я сказал, что события недвусмысленно указывают на это. Судите сами. Вы помните, что случилось второго сентября 1666 года?

Смит подумал несколько мгновений, а потом кивнул:

— Великий лондонский пожар.

— Именно. А Ктугха — это Древний, чья стихия — огонь. Так же как Ктулху — властелин вод, а Итаква — повелитель ветров.

— Вы что, хотите сказать, что Загремби вызвал Ктугху через черное зеркало?

— Нет. Не Ктугху, конечно. В противном случае, от земли остались бы одни головешки. Но он действительно кое-кого позвал. Он вызвал джиннов — существ, которые прислуживают Ктугху и обитают в других измерениях.

Старик замолчал, но горящих глаз не отвел.

— Я знаю, что вы шли по следу Ктугхи многие годы. Что ж, будет только справедливо, если я окажу помощь столь преданному его адепту…

Неожиданно развернувшись, он прошел в заднюю часть темной лавчонки и вернулся с какой-то вещью в руке. А потом осторожно положил ее перед собой на стойку.

— Возьмите это. Это единственная из существующих ныне копий. И читайте написанное на ней, если хотите расшифровать выгравированное на камне миллионы лет назад, когда по поверхности этой планеты еще бродили динозавры. Берите, это ваш Розеттский камень.

Через мгновения Смит обнаружил себя стоящим на узкой улице. В глаза бил яркий солнечный свет, и приходилось то и дело смигивать. Он совершенно не помнил, как здесь оказался. Более того, он не помнил, как выходил из лавки. Некоторое время Смит просто стоял, привыкая к яркому свету, сменившему полумрак магазинчика.

Однако стоило ему повернуться и посмотреть назад, как ужас захлестнул его. На месте, где он буквально несколько минут назад видел книжную лавку, располагался магазин инструментов. Крохотная лавочка была буквально зажата между двумя ветхими домами с заколоченными окнами. Они выглядели давно заброшенными. Словно в тумане, он прогулялся туда и сюда по улочке и принялся еще сильнее сомневаться в здравости собственного рассудка: книжная лавка исчезла, словно испарилась.

Или все предшествующие события пригрезились ему, пока он шагал по узким переулкам старого города, либо последние минуты выпали у него из памяти, и он умудрился пройти значительное расстояние, не заметив этого, и оказаться на улице, которая весьма походила на ту, где он видел лавочку букиниста. Пытаясь понять, где находится, — и начиная уже замечать, что прохожие начинают на него коситься, — Смит запустил руку в карман пальто и вынул оттуда свернутый в трубочку пергамент, в котором он тут же признал считавшуюся давно утерянной рукопись Загремби.

С манускриптом в руках он развернулся и поспешил сквозь лабиринт улочек к месту, где оставил машину. На обратном пути в Торпойнт он судорожно пытался объяснить себе произошедшее. Раз пергамент и впрямь оказался у него в руках — не доказывает ли это, что и все остальное не приснилось, а произошло на самом деле? Кто-то — или что-то — пожелало, чтобы рукопись Загремби оказалась у него в руках. Хотя какими побуждениями руководствовался этот кто-то или что-то, оставалось лишь догадываться. Постепенно чувство подавленности и неясного страха уступали место радостному возбуждению.

Теперь он точно знал: трансильванские книги он расшифрует. А потом найдет черное зеркало.

Войдя в дом, Смит тут же обратился к изучению столь загадочно оказавшегося у него в руках пергамента. Старик не соврал: это воистину оказался Розеттский камень — один и тот же текст повторялся в манускрипте на трех языках. Первый был тем самым языком, на котором были написаны испещренные странными иероглифами фолианты из подвала разрушенного замка в Восточной Европе. Второй ему показался незнакомым, хотя общие очертания букв напоминали скандинавские руны. А вот третий текст… третий текст был написан на латыни.