Андрей Левицкий - Эромагия

Хозяин, у которого нынче выдался прибыльный вечер, не торопил гостей, но в конце концов кому-то пришло в замутненную хмелем голову, что уже и пора — вот именно сейчас непременно пора двигать к себе, вниз. Идея вызвала всеобщее одобрение, и гномы принялись со скрежетом двигать стулья, поднимаясь. Хозяин глядел им вслед с заметным сожалением: груда монет на столе перед оборотнем была еще очень даже приличной. Выйдя из гостеприимного заведения, гномы вдруг смутились и с невнятными пояснениями ускакали за угол, направо. Вскоре оттуда донесся гулкий плеск. Превращенец покосился на дам и тоже шмыгнул в сторону — но только влево.

— А у тебя как с соответствующими органами? — спросила Аназия, когда он возвратился. — Небось иначе все устроено?

— Органы у меня в порядке, — буркнул оборотень, — просто я непьющий. Когда нужно изобразить употребление алкоголя, я образую внутри такой… мешок… Вот туда и вливаю. Оттуда и выливаю в полном, значит, соответствии.

— Минуя пищеварительный тракт? — уточнила метла.

— Минуя, — согласился метаморф. — А сейчас погоди, мне нужно сосредоточиться. Перенести вес в правую руку. Сейчас-сейчас…

— А зачем? — полюбопытствовала Анита.

— Тихо, они возвращаются!

В самом деле, грозный плеск и журчание, наводящие на мысли одновременно о морском прибое и мощном водопаде, стихли, и вскоре показались карлики, сияющие довольными улыбками.

Чернобородому гному пришло в голову, что моряк не отлучался с ними, и он спросил:

— А ты?.. Вы…

— Обращайся ко мне на «ты», малец! — просипел оборотень и хлопнул собеседника по плечу так, что тот согнулся. В правой руке весу оказалось прилично.

— Да, так ты…

— А мне ни к чему! Жидкость — моя стихия, ясно? Я всегда окружен ею, и внутри, и снаружи, понял?

На этом разговор иссяк, и компания двинулась прочь от трактира. Оборотень шел с очень сосредоточенным видом — должно быть, возвращал массу из правой руки на место.

По дороге гномы вспомнили, что они — отчаянные землекопы, только что вернувшиеся из-за моря, и им полагается вести себя буйно. Коротышки принялись энергично топать по булыжникам и горланить непристойную песню. Всех слов Анита не разобрала, но там было что-то насчет красотки и ее юбок, вначале что-то вроде: «Не лесорубы мы, не плотники…», а припев заканчивался словами: «Мне снизу видно все, ты так и знай!» Впрочем, улицы были пусты, и гномьи песни никого не волновали — не скрипнула ни одна ставня, нигде не зажглось ни огонька.

Перед площадью с Главным Порталом веселая компания свернула. Анита хотела окликнуть чернобородого, но метаморф придержал ее за рукав и подмигнул. Круглые желтые глаза слегка светились в темноте. Ведьма пожала плечами — в самом деле, их ведут гномы, зачем лезть с расспросами? В тесном темном переулке гномы остановились, и чернобородый вожак объявил:

— Только вы уж никому! Это тайный секрет! То есть секретная тайна… Короче, никто об этом лазе не знает… Кроме нас и еще пары-тройки правильных людей, то есть гномов!

Они склонились под стеной, что-то дернули, что-то потянули — открылся лаз. Сделав приглашающий жест, чернобородый первым полез в подземелье, остальные — следом. Анита дождалась, пока метаморф протиснется сквозь дыру, и подала ему метлу. Попав в широкие ладони моряка, Аназия томно вздохнула. Когда все спустились, гномы затворили люк и разожгли огонь — у вожака оказалась при себе небольшая лампа. Ведьма с любопытством огляделась при свете тусклого дрожащего огонька. Ничего интересного, подвал как подвал. В углу под кучей хлама обнаружился еще один люк, оттуда шел наклонный лаз — низкий, под гномий размер.

Вся компания гуськом полезла в штольню. Идти согнувшись было неудобно, но вскоре лаз закончился светлым прямоугольным проемом. Путники оказались в просторном зале, облицованном каменными плитами и освещенном множеством фонарей. Одна из плит как раз и закрывала выход лаза: гномы аккуратно закрепили ее и с минуту любовались результатом — их секретный ход был надежно замаскирован. Вдоль противоположной стены тянулся ряд цилиндрических полых колонн. В нескольких находились кабинки со странными штурвалами, остальные оказались пустыми, в глубине можно было разглядеть толстенные канаты. Коротышки забрались в одну из кабинок: метаморф и Анита, прижимающая к груди метлу, последовали за ними. Внутри было тесно, но в конце концов поместились все.

Чернобородый принялся вертеть штурвал, и кабинка медленно поехала вниз. Один за другим мимо проплывали этажи, одинаковые залы, облицованные однообразными серыми плитами… Спуск тянулся и тянулся. Вдруг Аназия услышала знакомый голос.

— Вперед, Шонтрайль! — произнес он.

Анита пихнула локтем оборотня, и мягкий бок упруго прогнулся. Метаморф понял правильно и просипел:

— А ну, парнищи, притормозим-ка здесь!

Беринда неторопливо оглядела собравшихся в зале гномьих старейшин. А те еще более неторопливо оглядели Беринду (гномьи старейшины все стараются делать неторопливо), после чего перевели взгляд на Шона. Верзила выглядел куда примечательней седой старухи. На Добродушного никто не смотрел, каковым обстоятельством тот был весьма доволен. Еще более он обрадовался бы, если б ему удалось незаметно улизнуть. Но сделать хотя бы шаг — означало привлечь к себе внимание, потому что все остальные в зале стояли неподвижно.

Шон тоже с любопытством оглядывался. В силу высокого происхождения ему доводилось бывать и на королевских советах, и на военных… Но этот не походил ни на что. В большущем зале, способном вместить не меньше тысячи человек, полтора десятка гномов смотрелись очень скромно. Они занимали нижние скамьи амфитеатра, а самый молодой стоял в центре напоминающей арену площадки. Рядом с ним находилось нечто массивное, округлое, увязанное в мешок. Мешок шевелился и ритмично вздрагивал.

Одежда седобородых карликов также не слишком напоминала парадные одеяния придворных — коротышки предпочитали темные оттенки. Хотя их украшали тяжелые золотые цепи да массивные перстни с неправдоподобными самоцветами, но смотрелись благородные металлы и камни рядом с грубыми, словно высеченными из камня лицами как-то чужеродно. Только гном помоложе, тот, что стоял на арене, выделялся кричащим нарядом. Курточка его была оранжевой с ярко-алыми рукавами, а штаны двухцветные — левая штанина синяя, правая — зеленая. Малиновые сапожки с загнутыми носками украшали здоровенные позолоченные пряжки. Лицо гнома, самого низкорослого из всех, тоже отличалось от прочих. Черты мелкие, невыразительные, нос — курносый и маленький, а черные глазки быстро бегают из стороны в сторону.