Роджер Желязны - Миг бытия так краток

Сие означало, что я Конрад, что я в Египте и что, следовательно, находившееся передо мной лишенное выражения лицо принадлежало голему-борцу — Ролему, созданию, которому можно задать силу, в пять раз превышающую человеческую, что, вероятно, и было сделано; созданию, которому можно придать реакцию наадреналиненной кошки, и, несомненно, все это было полностью задействовано.

Вот только голему не полагалось убивать, разве что в результате несчастного случая, а Ролем пытался меня убить.

А это означало, что его регулятор не функционирует.

Я перестал душить голема, осознав, что это занятие бесполезное, и поместил ему под правый локоть ладонь левой руки. Затем протянул правую поверх его рук и схватил за правое запястье. Затем, пригнувшись как можно ниже, толкнул вверх его локоть и потянул запястье.

Когда он, потеряв равновесие, качнулся влево и разжал свои руки, я не выпустил его кисти, выкручивая ее так, что локоть торчал вверх. Я вскинул левую руку и рубанул ребром ладони по локтевому сочленению.

Ничего. Никакого ожидаемого громкого хруста. Рука просто поддалась, сгибаясь вниз под неестественным углом. Я отпустил его, и он упал на колено. А затем мгновенно встал, рука его при этом выпрямилась, а затем опять изогнулась вперед, в нормальное положение.

Если я хорошо знал Хасана, то таймер у Ролема был установлен на максимум — два часа. А это весьма долгий срок, учитывая все обстоятельства.

Но на этом круге я знал, кто я такой и что я делаю. А также знал, что входило в программу голема. Этот был голем-борец. Следовательно, он не мог боксировать.

Я быстро оглянулся через плечо на место, где стоял, когда началась вся эта заваруха, — на палатку с рацией. Она находилась примерно в пятидесяти футах.

Тут тварь чуть не достала меня. Как раз в течение той доли секунды, когда я переключил внимание на тыл, голем протянул руку и, схватив меня за шею одной рукой, другой вцепился под подбородок.

Моя шея была бы сломана, сумей он провести прием до конца, но в тот миг произошел еще один толчок — сильный, повергнувший нас обоих наземь, так что я вырвался и из этого захвата тоже. Мне с трудом удалось подняться на ноги несколько секунд спустя, и земля все еще дрожала. Однако Ролем тоже не терял времени даром и вновь поворачивался лицом ко мне.

Мы походили на двух пьяных моряков, дерущихся на палубе швыряемого штормом корабля…

Он пошел на меня, я отступил, нанеся ему резкий удар левой, и, пока он хватал меня за руку, врезал ему в живот. А затем отскочил.

Он снова двинулся на меня, и я продолжал наносить быстрые удары. Бокс был для него все равно что четвертое измерение для меня — он его попросту не воспринимал. Он продолжал наступать, отряхиваясь от моих ударов, я же продолжал пятиться в сторону палатки с рацией. Земля продолжала дрожать, и где-то пронзительно визжала женщина. Я услышал крик «Оле!», когда врезал правой, ниже пояса, надеясь немного потрясти ему мозги.

А затем мы очутились там, где надо, и я увидел то, что мне требовалось: большой камень, которым я собирался раскурочить рацию. Я сделал финт левой, затем схватил Ролема за плечо и бедро и поднял высоко над головой. Откинувшись назад, я напряг мускулы и швырнул его на камень.

Тот пришелся как раз ему по животу.

Он начал было подниматься, но медленнее, чем раньше. Я трижды пнул его в живот большим утяжеленным правым сапогом и смотрел, как он заваливается навзничь.

В районе диафрагмы у него послышалось странное гудение.

Земля снова задрожала. Ролем поник, вытянулся во весь рост, и единственный признак движения наблюдался в пальцах его левой руки. Они продолжали сжиматься и разжиматься, напоминая мне, странным образом, руки Хасана той ночью в хумфосе.

Затем я медленно повернулся, и все они стояли тут как тут: Миштиго и Эллен, и Дос Сантос с распухшей щекой, Рыжий Парик, Джордж, Рамзес, Хасан и трое измордованных египтян. Я тогда сделал шаг к ним, и они снова начали рассыпаться веером, с лицами, полными страха. Но я покачал головой.

— Нет, теперь со мной порядок, — поспешил я успокоить их. — Но оставьте меня наедине с самим собой. Я иду к реке принять ванну.

Сделав семь шагов, я кулдыкнул, словно кто-то вытащил из меня затычку, все закружилось, а затем весь мир отправился в канализацию!

Последовавшие дни были пепельными, а ночи — железными. Жизненность, вырванная из моей души, была погребена глубже любой мумии, что лежали, плесневея, под этими песками. Говорят, что мертвые забывают мертвых в доме Аида, Кассандра, но я надеюсь, что это не так. Я, словно заведенный, продолжал руководить экспедицией, и Лорел предложил мне назначить до ее завершения кого-нибудь другого, а самому взять отпуск.

Я не мог.

Что я тогда буду делать? Сидеть и предаваться мрачным размышлениям в каком-нибудь Древнем Месте, выпрашивая дармовую выпивку у неосторожных путешественников? Нет. В такие времена всегда важно хоть какое-нибудь движение; его форма, в конечном итоге, порождает содержание в пустых внутренностях. Потому-то я продолжал вести экскурсию и переключил внимание на сокрытые в ней маленькие тайны.

Разобрав Ролема, я изучил его регулятор. Тот, конечно, был сломан, и, значит, либо это сделал я в начале схватки, либо это сделал Хасан, когда выставил его отбить у меня охоту драться. Если это сделал Хасан, то он хотел меня не просто побить, а умертвить. А если дело обстояло именно так, то возникал вопрос — почему ? Я гадал, знал ли его наниматель, что я некогда был Карагиозисом. Но если да, то зачем ему понадобилось убить основателя и первого секретаря его же партии? Человека, поклявшегося, что он не допустит, чтобы Землю продали у него из-под ног и превратили в развлекательное заведение какие-то голубокожие нелюди, — во всяком случае, не допустит этого без боя. Человека, который организовал вокруг себя тайный союз, систематически снижавший ценность всей принадлежащей веганцам земной недвижимости до нуля и даже зашедший так далеко, что стер с лица земли пышное тейлерское агентство по скупке недвижимости на Мадагаскаре. Человека, чьи идеалы он, по идее, якобы разделял, хотя в настоящее время Радпол переключился на более мирные, в рамках закона, способы защиты недвижимости. Зачем же Дос Сантосу потребовалось убивать того человека?

Туг одно из двух: либо он предал партию, либо не знал, кто я такой, и имел на уме какую-то иную цель, когда дал Хасану задание убить меня.

Или же Хасан действовал по приказу кого-то еще.

Но кто еще тут мог быть замешан? И опять-таки — почему?

Ответа у меня не было, и я решил, что хочу его получить.

Первые соболезнования пришли от Джорджа.

— Мне очень жаль, Конрад, — сказал он, глядя мимо меня куда-то вбок, затем на песок, а потом, быстро подняв взгляд, — мне в лицо.