Теренс Уайт - Слон и кенгуру

Впавший в сентиментальность мистер Уайт обернулся — и как раз вовремя для того, чтобы обнаружить свой серьезный просчет. Он забыл, что кое-где через реки перекинуты мосты.

Первый мост назывался Данганским. По нему проходила главная дорога на Дублин, и был он необычно высоким, потому что высокими и крутыми были здесь и берега реки. По крайней мере, высокими по сравнению со всей остальной равниной. А еще они в этом месте сближались и потому река, словно попав в бутылочное горлышко, неслась между ними, точно по мельничному лотку. При обычных паводках единственная арка Данганского моста сохраняла просвет высотой в двадцать футов; теперь же она поднималась над водой фута, от силы, на четыре.

Мистер Уайт обернулся и увидел, что его ожидает, когда от Ковчега до моста оставалось три сотни ярдов. И немедленно выпал из времени, отчего невозможно стало сказать, сколько он простоял с разинутым ртом. Ему представлялось в дальнейшем, что минуты, примерно, три; сторонний же наблюдатель мог бы сказать: три десятых секунды. Человек, который в прошлую войну попал под удар бомбы и уцелел, обнаружил потом, что не способен описать промежуток между взрывом и его громыханьем, использовав меньше тысячи слов.

Так или иначе, мистер Уайт схватил за хвост Домовуху, сидевшую, любуясь пейзажем, с ним рядом, и сбросил ее в люк на следующую палубу. Домовуха громко тявкнула от удивления и обиды, а когда и мистер Уайт свалился на нее, уставилась на хозяина умиротворяющим взглядом — вдруг она сделала что-то не так. Он же сказал ей рассеянно: «Хорошая девочка.» А затем снова поднялся по лестнице, приоткрыл люк и еще раз взглянул на мост.

До того оставалось уже двести ярдов.

Мистер Уайт нырнул в Ковчег, аккуратно закрыл люк, огляделся в тусклом свете лампочки, который изливался на палубу из каюты, обругал Домовуху, устыдился сего, сообщил ей, что она — милейшая душечка, неподвижно простоял самое малое секунду и, шагнув к двери каюты, зашиб голову. Проходы Ковчега имели в высоту не более пяти футов.

Мистер Уайт сказал:

— Миссис О’Каллахан, через минуту произойдет столкновение. Если у вас стоит на плитке кастрюлька, снимите ее. Так, дайте подумать. Возможно, вам и Микки лучше перейти вон туда. Быстро поднимитесь по лестнице. Не спешите. Просто поднимитесь, но быстро. Вот так. А теперь сядьте на пол и ухватитесь за стойки. Думаю, все обойдется. Нас просто тряхнет, как при резкой остановке автобуса. Поэтому сидите на полу и держитесь. Не бойтесь.

Миссис О’Каллахан посетовала:

— Я ключи на шкафчике оставила…

Микки взвыл:

— О Госпди! Какое еще столкновение?

Мистер Уайт сказал:

— Вот эта лестница ведет на верхнюю палубу. Если что-то сложится к худшему, нам придется подняться по ней, но, думаю, ничего такого не будет. Если сложится, не торопитесь. Я поднимусь первым, посмотрю что к чему. Это займет не больше секунды, поэтому не важно, кто будет первым, да и дверцу люка я открою быстрее вашего. Вы плавать умеете?

Миссис О’Каллахан от души рассмеялась.

Микки ткнул ее кулаком в ребра:

— Ты нешто не слы…

Что-то заскрежетало над ними, потом движение Ковчега ощутимым рывком замедлилось. Скрежет сменился несколькими гремучими ударами, как будто кто-то лупил кувалдой по жестяному барабану. Следом раздался истошный визг сгибаемого металла, сопровождавшийся новыми рывками, а за ними — мирная тишина и легкость движения.

Мистер Уайт с негодованием прижимавший к себе Домовуху и даже гневно целовавший ее в макушку, столкнул собаку с коленей и встал. Он откинул дверцу люка, что можно было проделать, и не поднимаясь по лестнице, и выставил голову наружу. И тут же в Ковчег проникло негромкое жужжание.

Мистер Уайт захлопнул дверцу.

Миссис О’Каллахан радостно сообщила:

— Это пчелы.

Давным-давно, когда мистер Уайт еще лежал в колыбели, миссис О’Каллахан была маленькой озорницей, гонявшейся за приносящими людям удачу бабочками и ловившей их веселыми пальчиками не ведающей духовных интересов девочки. Подобно Филомене, она росла среди несчетных братьев и сестер и была Золушкой своей семьи. Если у кого-нибудь из них возникало желание «затюкать» кого-то другого, выбор падал на нее. Потом она вышла за Микки, это был «брак по расчету», и в последние двадцать три года наблюдала, как ее приданое расточается по причине бестолковости мужа, между тем как ее братья и сестры наживаются, закупая продукцию его фермы по сниженной цене. Даже при тех деньгах, что платил за проживание мистер Уайт, фермерская и семейная жизнь миссис О’Каллахан походила на тяжкий ночной кошмар. Сама она ни умом, ни расторопностью отроду не отличалась да еще и провела больше двадцати лет в женах самого, быть может, нерасторопного фермера графства Килдэр, и теперь вся ее треклятая жизнь утекала в сточную канаву. Миссис О’Каллахан сознавала это и была счастлива, как полный комплект учеников сиротской школы, отпущенных на свободу.

— Да, это пчелы, — подтвердил мистер Уайт.

Он постоял, пытаясь притормозить свои странно ускорившиеся мысли. Ему требовалось обдумать сразу три раздельных вещи и как можно быстрее — до следующего моста, — каждая из них разветвлялась, и все их ветви приходилось держать в голове. В нем, замершем на распутье различных направлений деятельности, на удивление спокойном и уравновешенном, похожем на Будду, который принимает способное все изменить решение, проступило даже некое благородство.

Данганский мост придавил улья, согнул в две погибели ветровой генератор и смел с палубы бочки с водой.

Без пчел овощи Нового Света придется опылять вручную. Без электричества готовить во время плавания еду не удастся. Без воды… Впрочем, вода в этих бочках была запасная.

Через полчаса, а возможно, и через пятнадцать минут они доплывут до следующего моста.

— Послушайте, — сказал мистер Уайт. — Вы с Микки спускайтесь в каюту. Возьмите с собой Домовуху. Не отпускайте ее наверх. Простыни у нас есть?

— К сожалению…

— Ну, одеяла точно имеются. Как спуститесь, забросьте мне наверх несколько одеял.

Микки начал уже подвывать, точно томимый любовной страстью пес, только громче, ожидать от него какой-либо помощи не приходилось. Миссис О’Каллахан помочь была готова, но можно ли на нее положиться — вот вопрос.

Мистер Уайт передумал и спустился по лестнице вслед за ней. Он взял из инструментального ящика молоток, пригоршню разного калибра гвоздей и удивительное орудие, к которому питал большую привязанность. Орудие это, по-видимому, составляло когда-то часть железной кровати. Выглядело оно так: