Максим Тихомиров - Сан-Сталинград

Всем им нужна была помошь.

Но больше всего требовалось умелых рук на самой великой из великих строек знаменитой Десятилетки Больших Свершений.

На строительстве Сан-Сталинграда.

Туда и рванул Пашка, имея за своей светлой пацанской душой украденный еще из гардеробной сто первой спецшколы слизнескаф, стыренную в рабочей столовке на Кольцах буханку черного бородинского хлеба да спертую у растяпы-стропальщика с Пояса астероидов открытку с голофоткой самой главной стройки системы. Из движимого имущества были у него при себе лишь невесть как прибившаяся к нему в скитаниях вакуумная собака Чапа о шести ногах да космокот Дикобраз — страшный, злобный и одноглазый.

Кота Пашка спас от стаи марсианских песковолков, когда пережидал милицейскую облаву на внешней оболочке Марса-15 — огромного орбитального города в форме пятиконечной звезды, одного из многих в ожерелье, что вращалось вокруг столичной планеты. С тех пор кот, даром что был заводным, испытывал к мальчонке большую душевную привязанность и в голодные дни невесть откуда притаскивал ему жирных крысюков — вне зависимости от того, в каком месте необъятной системы они все в этот момент находились.

Крысы, как и люди, заселили и обжили солнечную систему практически в одночасье. И века не прошло с того дня, когда, белозубо улыбаясь, Гагарин вознесся на огненном столпе в голубое небо над березками-белостволками — а в межпланетном пространстве стало уже не протолкнуться от выходцев с Земли. А именно — с одной шестой части земной суши и, вне всякого сомнения, самой лучшей из этих частей.

Саму Землю в приличном обществе старались не поминать. Голубой она давно уже была не только по цвету. Даже самые стойкие провозвестники толерантности вынуждены были бежать оттуда, когда толерантность эта наконец победила — окончательно и бесповоротно. Колыбель человечества коллапсировала в самою себя, надолго оказавшись в добровольной изоляции от всего остального мира.

Теперь, полные зависти и настроенные очень недружелюбно, озлобленные и жалкие, бывшие хозяева жизни вынуждены были ютиться в тех секторах пространства, которые остались незаселенными в далекое время, когда все прогрессивное человечество одним махом снялось со ставшего тесным мирка и в едином порыве двинуло покорять космос.

И покорило его.

Оставалась самая малость до того долгожданного, выстраданного подвигом многих момента, когда солнечная система превратится в действительно благоустроенный новый дом, где всем хватит места.

История будущего вершилась сейчас повсеместно по всей плоскости эклиптики и вне ее.

Стокилометровая сегментированная змея транссистемного экспресса с каждым мгновением приближала своих пассажиров, легальных и не совсем, к эпицентру человеческих устремлений обновленной системы.

К Солнцу.

Дожевав черствый хлеб, Пашка от скуки прогулялся по внешней оболочке вагона. Километровой длины цилиндр, один из сотни в составе поезда, успел за время пути порядком поднадоесть мальчишке. Прочие беспризорники сначала по мелкоуголовной привычке постарались обобрать «ушастенького заморыша», но после того, как смирная до того момента Чапа разодрала парочке из них латаные слизнескафы армейского образца, явно снятые с покойников еще во время войны, и забиякам пришлось вволю подышать вакуумом, прежде чем слизняки зарастили прорехи, Пашку сторонились.

Любуясь неподвижными звездами и вспышками холодного плазменного огня от прохождения экспресса сквозь кольца путевых червоточин, каждая из которых на одну десятую световой секунды приближала поезд к пункту назначения, Пашка обошел вагон по кругу. Кот и собака следовали за ним, чуть поотстав.

Завершив оборот вокруг вагона, Пашка остановился напротив своего попутчика, по прежнему пребывающего в состоянии медитации.

На огромной плите нагрудной брони, слева, там, где у человека находится сердце, у попутчика была прикреплена латунная табличка. На табличке было написано: Аркадий .

— Да не может быть, — подумал вслух Пашка. И сам засмеялся своим мыслям.

Робот Аркадий был персонажем детских мультфильмов, непримиримым борцом со злом и поборником справедливости. Каждый пацан, если не хотел стать Гагариным, мечтал вырасти и сделаться роботом Аркадием. Пашка тоже мечтал, когда был маленьким, но теперь повзрослел.

Робот повернул голову и внимательно посмотрел на Пашку, но ничего не сказал. За дни совместного пути к Солнцу Пашка уже привык к его неразговорчивости, но, наученный горьким опытом предыдущих побегов, не рисковал приближаться к незнакомцам. Поскольку попутчик никаких попыток сближения не принимал, заскучавший Пашка начал наводить мосты самостоятельно.

— Вы энергостанцию строить едете, дяденька? — спросил Пашка.

Робот отвернулся и посмотрел на Солнце.

Теперь, когда до него оставалось совсем уже немного, оно занимало полмира. По огненному диску бродили тени, слагаясь в замысловатую мозаику. Если особенным образом прищуриться, можно было разглядеть в танце теней горбоносый профиль Великого Отца. Пашке рассказывали в школе, что именно так все и задумывалось — огромные, с планету размером панели-приемники Сан-Сталинграда, крупнейшей и новейшей энергостанции во всей солнечной системе, должны были слагаться в профиль Вождя, с какой только точки не посмотри на Солнце. Использованы были принципы устройства японского сада камней — только с обратным знаком. Что такое японский сад камней, Пашка не знал — но лик великого Вождя наблюдал воочию вот уже несколько дней.

Энергостанция вокруг Солнца должна была обеспечить энергией всю систему. До выхода на расчетную мощность было еще далеко — но и теперь уже бесконечные караваны энергоконтейнеров и целые составы энергоцистерн, подобных тому, что нес сейчас Пашку к светилу, разносили консервированную солнечную энергию в самые дальние уголки освоенного космоса. Чтоб не гнать обратно вагоны пустыми, их наполняли необходимыми для великой стройки грузами — и замороженными в лед, чтобы было нескучно в дороге, строителями.

Внезапно Пашке почудилось некое движение среди звезд. Словно стремительная тень заслонила на мгновение часть созвездий — и тут же пропала.

— Дяденька, вы ничего сейчас не видели? — дрожащим голосом спросил Пашка робота. Тот безмолвствовал.

Снова тень закрыла звезды, и снова пропала. Собака Чапа зарычала, скаля клыки, и прижалась к пашкиным ногам. Кот Дикобраз выгнул дугой спину, распушил драную метелку хвоста и зашипел.

Робот оставался невозмутим.

Огромный серебристый корабль, весь ощетинившийся дымовыми трубами, соплами маневровых движков и орудийными стволами, завис прямо над головами безбилетников. Пашка увидел, как врассыпную бросились в сторону головы и хвоста поезда беспризорники с соседних вагонов.