Иван Валеев - Категории Б

— Там? — шепотом спросила Снежана, видя такую реакцию подруги.

Лена молча кивнула и отступила, стараясь не цокнуть каблучком, чтоб дать Снежане возможность оценить происходящее.

Среди стоящих как попало парт спиной к двери торчал Тимур. Штаны его были приспущены, открывая наблюдателю заросшие ягодицы; он взрыкивал, запрокидывал голову и ритмично дергал правой рукой где-то на уровне паха.

Снежана отшатнулась.

— Скажем, что не видели, — еле слышно сказала она и добавила, помедлив: — Каждый расслабляется по-своему.

— Девчонки! Эхэй!..

Обе вскрикнули. Пьяный Герман сообразил подкрасться незаметно, а вот выяснять отношения сразу начал командирским голосом.

— Вы куда подевались? И нечего на меня шикать, блин! Почему кабинет открыт? — он заглянул внутрь и охнул.

В ответ раздался жуткий рев. Тимур, раскидав во все стороны парты, мешавшиеся на пути, вылетел из кабинета, сшиб Германа с ног и влетел в мужской туалет.

Снежана опомнилась первой.

— Гера! Живой?

— Попал под хоровод, — ошеломленно сказал тот, приподнимаясь на локтях. — Что это было?

— Лучше тебе не знать.

Лена заглянула в класс — и снова закрыла рот рукой. С размаху. Сделала несколько шагов назад, не в силах оторваться от открывшегося зрелища.

— Ну что там еще? — тяжело вздохнула Снежана, спросила Германа: — Сам встанешь? — после чего, не дожидаясь ответа, поднялась и заглянула в класс.

На столе — том самом, перед которым стоял Тимур, — темнела лужа чего-то красного.

— Яна, — тихо сказала Снежана. — Как же так…

Она тихонько притворила дверь, развернулась и залепила поднявшемуся на ноги Герману пощечину.

— Зачем пришел?! Сказано же было — не разбредаться? Ты их одних оставил, ты!.. — она осеклась и сказала совсем другим тоном: — Ударь-ка меня.

— Чего? — Герман отнял руку от горевшей щеки и уставился на Снежану. — Зачем?

— Надо. Как я тебя. Давай.

Герман невольно оглядел пустой коридор, размахнулся — но ударил едва-едва. Снежана осторожно погладила багровый след от своей оплеухи на физиономии Германа и вздохнула:

— Нежный ты. Не так надо было. Сильнее, — она прислонилась к двери спиной, сунула руки в карманы и скрестила ноги. — Что происходит, Гер?

— Не понял…

— Я тебя сейчас, вот только что, в чем обвинила?

— Что я оставил их одних…

— Кого?

— Тимура и Яну.

— Где?

— В классе, — Герман указал подбородком на дверь за Снежаниной спиной. — Слушай, я не понимаю…

Снежана молча повернула голову влево. Герман посмотрел туда же.

Оттуда Цой снова затянул про то, что электричка снова везет его туда, куда он не хочет.

— Так где ты оставил их одних? — тихо спросила Снежана. — И кого?

Тимур бежал куда-то вперед, не разбирая дороги. Разобрать ее, впрочем, было в любом случае мудрено — освещение в тоннеле отсутствовало, а фонарик он уже успел расколотить о башку подвернувшегося под руку мента.

— Стой! — рявкнул знакомый голос с непривычными интонациями.

Тимур не отвечал. Ему было не до того.

— Стой, стрелять буду! — и обладатель голоса и, как выяснилось, ствола бабахнул предупредительным.

Пуля по-женски стервозно взвизгнула, срикошетив от бетонного потолка. Надо же… Андрюха же говорил, что ствола при нем нет.

И только когда пистолет грохнул еще трижды, неожиданно тихо, Тимур задумался.

Андрюха? Говорил?..

Со стороны лестницы раздавались шаги. Кто-то неспешно топал по ступеньками, все ближе и ближе, позвякивая чем-то и жутковатым голосом напевая «миллион кубометров горячей воды, я войду незаметно, пока дрыхнешь ты». Голос был женский.

Герман вышел чуть вперед, закрывая собой Снежану. Та положила руку на его плечо.

— Это Анфиса.

— Слушайте, девочки! — Анфиса, подошедшая к ним, сверкнула глазами, и Герману вдруг захотелось самому спрятаться за Снежку. — Сколько можно ждать?! Пойдем уже.

— А решетка? — спросил Герман тупо.

— Ну балда, — вздохнула Анфиса и потрясла у Германа перед носом ключами. — А это что?

— А это откуда?

— В столе нашла. Так как вы относитесь к сексу втроем?

Герман поперхнулся, Снежана сдавленно хихикнула. Анфиса покивала головой с таким видом, словно самые худшие ее предположения подтвердились.

— Так я и знала. Пойдем.

Проходя мимо мужского туалета, Герман зачем-то заглянул внутрь. Было там пусто, пыльно и сумрачно.

— Писать хочешь? — поинтересовалась Анфиса.

— Да… нет. Наверное. Не знаю. В другой раз… Показалось, что что-то шумит…

— Не отвлекайся, корова тебя забодай!

Они втроем спустились вниз, прошли мимо столовой, и Снежана вдруг представила, что вот она сейчас войдет в столовую, заглянет на кухню, откроет там холодильник и обнаружит внутри — голову… кого? Вернее, чью? Девушка тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли, и спросила:

— Сколько сейчас времени?

— Понятия не имею! — отозвалась Анфиса. — Но я выясню, кто над нами так подшутил, и оторву Владу все болтающееся!

— Думаешь, он? — Снежана удивленно вскинула брови.

— А кто еще? Они с Ленкой, точно тебе говорю…

— Про секс втроем ты тоже говорила…

— Ну так а кто отказывался?

В столовой было темно. Герман включил фонарик в телефоне и прошел на кухню. Здесь было заметно жарче, чем наверху — плита была включена, и уже довольно давно, одна из конфорок слабо светилась красным.

Герман заглянул в холодильник. Надо же, такой огромный холодильник — а пустой. Может, хоть в морозилке…

В морозилке лежала рука. Женская. Правая. Отрезанная по локтевому суставу. Ноготки на четырех пальцах были покрыты черным лаком, на большом пальце ногтя не было.

В животе заурчало. Где тут сковородки?

Лена открыла глаза, приподняла гудящую голову со стола и застонала. За окном, что кривлялось по правую руку, было темно. Герман, подлец, напоил… Впрочем, сама тоже хороша. Девушка кое-как выпрямилась. Позвоночник не гнулся. Казалось, так и останется теперь до конца жизни буквой зю…

Перед глазами все плыло. Зато вокруг было подозрительно тихо. Лена огляделась.

Класс был не тот. Лена сидела за столом учительницы русского языка и, как похмельный полководец, обводила мутным взглядом нечто, весьма напоминавшее поле боя. Несколько парт было опрокинуто, от одной отлетела столешница, часть стульев валялись на полу, часть были свалены в кучу в дальнем углу.

Лева вскочила, бросилась было к двери, но тут же врезалась бедром в угол криво стоящей парты и завопила от боли и неожиданности. Приподняла юбку, посмотрела на наливающийся кровью синяк. Хромая, обогнула предательскую парту и подошла к двери.

Дверь была заперта. Лена нажала на ручку, ударила плечом — и оказалась в полной темноте.

— Итак, — вкрадчиво сказал кто-то, стоявший за ее спиной, — допустим, что жить нам осталось какие-то секунды? Так кто же пойдет к доске? Ну?