Александр Светлый - Сфера: Один в поле воин

— Пожалуй, — тяжело вздохнув, ответил пленник.

Я поискал глазами весла и понял, что в лодке их нет. Упс. Облом. Как-то я не подумал об этом заранее. Благо, течение само несло лодку на юг. На берегу нарисовалось несколько жителей села, выкрикивавших что-то нехорошее в мой адрес, но я не слушал. Желая избавиться от навязчивых преследователей, я приспособил наплечники доспеха в качестве мини-весел и начал стремительно увеличивать скорость движения.

Мои усилия увенчались успехом, но я довольно быстро устал, поэтому протянул черпаки своему пленнику.

— Греби. Так мы быстрее окажемся у твоего замка, — сказал я, хотя пока не собирался отпускать своего заложника.

Каким-то чудом мне удалось захватить именно того человека, от кого по сути зависело, будут ли меня и Виолетту преследовать дальше или всё закончится полюбовно. Осталось только добраться до родовых земель Ризольды, благополучно пережить период возможного превращения в нежить в её усадьбе и убедить пленника, что мстить мне и Виолетте за убийство стражей его тюрьмы не стоит, а то он получит еще больше трупов или сам рискует им стать. Если договориться не удастся, придется прикончить этого человека. Я не исключал вариант последующего превращения его в нежить. Не хотелось бы, конечно, но все будет зависеть от того, способен он договариваться или нет. Опыт нашего предыдущего общения говорил о том, что барон Арчибальд фон Райль сговорчивый и даже довольно мягкий человек. Я надеялся, что консенсус всё же будет достигнут.

Арчибальд фон Райль уставился на меня с оскорбленным выражением лица. Он брезгливо поморщился, не желая принимать наплечники из моих рук и, скрестив руки на груди, на полном серьезе заявил:

— Людям моего положения не пристало заниматься черной работой. Раз уж я согласился стать вашим пленником, я не потерплю к себе подобного отношения. Доставьте меня к своим хозяевам, но не втягивайте в свои авантюры. Этим вы оскорбляете моё достоинство.

Где-то я уже такое слышал. Точно! Как-то Виолетта выдала мне про то, чему её учила матушка. Дворянская гордость. Они, бл*ть, высшее сословие, а руки марать — это для простолюдинов. Ну, что же, я решил сразу объяснить мужчине, что его ждет, если он будет показывать характер. Не вынимая меч из ножен, я с размаху стукнул им по колену пленника.

— А-а! Что вы себе позволяете! Прекратите! Я требую…

— А-а! А-а…

Следующие два «А-а!» прозвучали после того, как я стукнул в то же место еще пару раз. Мужчина начал ругаться и даже угрожать, а я продолжил бить, не обращая на вопли никакого внимание. Последующие удары пришлись по прикрывающим колено пальцам и вскоре среди «требую» и «как вы смеете», прозвучало первое «прошу».

— Прошу, прекратите! Зачем вы это делаете? Прошу, прекратите! Остановитесь, стойте, умоляю, прошу, помилуйте, — вопил мужчина, кисти которого посинели и вздулись от множества гематом.

— Греби и смотри не выпусти черпаки или я тебя на куски изрублю, — обнажая лезвие меча, процедил я сквозь зубы.

Лицо Арчибальда вновь покраснело и покрылось крупными каплями пота. Он тяжело дышал, кривился и сдавленно стонал при каждом взмахе руки, хотя приступил к делу совсем недавно. Стоя на дне лодки на коленях, мужчина уже не мог грести двумя руками, как раньше. Он делал несколько движений с одной стороны лодки, потом приклонялся к другому борту и загребал второй рукой. Силы пленника были на исходе. Его движения становились всё более вялыми и скупыми. Арчибальд всё чаще оборачивался ко мне, показывая, что уже устал и ожидая разрешения отдохнуть. Поймав очередной умоляющий взгляд пленника, я дал разрешение на отдых, ведь прекрасно понимал, как он себя сейчас чувствует.

Вместо легкой прогулки с ветерком, плаванье по реке на неповоротливой рыбацкой лодке превратилось в настоящее испытание. Управлять лодкой без весел и при этом поддерживать более-менее приемлемую скорость движения оказалось очень тяжело. Мои грудные мышцы, мышцы рук и спины отзывались ноющей болью уже после двух часов интенсивной гребли. А к вечеру каждая мышца моего тела горела огнем, руки просто отваливались, а мантия в десятый раз насквозь промокла от пота. Я даже покрывшимися мозолями пальцами шевелил с трудом. Хотелось просто лечь на дно лодки и спокойно умереть — так плохо я себя чувствовал.

Я почти не сомневался, что мой пленник ощущал себя еще хуже, ведь греб он намного больше меня. Кроме усталости к его неприятным ощущениям добавилась боль от ссадин и гематом, густо усеивающих сейчас его ноги, руки и голову. Барон отказывался по хорошему вернуться в реальность. Он трижды забывался, проявлял неповиновение и намеренно выпустил из руки один из черпаков. Пришлось предельно жёстко объяснить ему, что я не шучу. Или он делает то, что я говорю или тут же получает по хлебалу.

Я бы не стал так сильно усердствовать, если бы не стояла острая необходимость добраться в родовые владения до темноты. Ночью в незнакомой местности будет крайне сложно ориентироваться, не то, что устроить комфортный ночлег. Я ведь даже примерно не знал, что собой представляют мои владения и усадьба. Насколько она большая, и как далеко сама постройка располагается от реки. Может, это простой древесный сруб без внутреннего деления на комнаты, окруженный частоколом. Что я буду в нём делать ночью, оказавшись один на один с пленником, без спальных принадлежностей и огнива, с помощью которого можно было развести костер, сделать факелы и тщательно осмотреть все темные уголки помещения? Что делать, если там уже обосновались бандиты или устроили логово монстры?

Короче, бродить впотьмах непонятно где, рискуя угодить в охотничий капкан, попасть в засаду бандитов или в пасть хищникам совсем не хотелось, поэтому я греб как сумасшедший и также заставлял грести своего пленника, пока отдыхал сам. Надо было признать, что Арчибальд потрудился на славу. С нас по десять потов сошло прежде, чем башни Кинвальского замка замаячили на горизонте.

И вот тут возникла дилемма. Несмотря на все наши старания, мы прибыли в Кинвал намного позже, чем я рассчитывал. Лодка плыла намного медленней скачущей галопом двойки лошадей. Солнце уже опустилось за верхушки деревьев. Небосвод стремительно серел и через минут тридцать окружающий мир мог погрузиться в непроглядную тьму. К усадьбе мы уже никак не успевали. А от одной мысли, что придется грести еще как минимум четыре часа, я плюнул на всё и, что было сил, погреб к другому берегу реки. Туда, где располагался город. «Какая в жопу родовая усадьба? Какая самоизоляция ради безопасности людей? Срать мне на всех, кроме Виолетты! Я хочу лишь смыть с себя пот и прилечь на мягкую постель», — думал я в этот момент.