Денис Владимиров - Воля, кровь... и больше огня! [СИ]

— И мы так просто уйдем? Так ее оставим? Она же… она же… убила, убила наших! Ты бы видел ее лицо… Пилять…

Надо же. Да, была такая река в России, была. Познания в географии прошлого мира жены впечатляли. Вроде бы инопланетянка, а эмоции в определенных ситуациях часто соответствовали человеческим.

Проверил автоматическую защелку на замке стальной двери. Работала. Закрыл.

Молча спустились вниз. Здесь подобрал все индивидуальное оружие врагов, как и следовало ожидать, больше ничего получить не удалось. Не считать же единички статов за добычу.

Последним мазком на картину Малевича, после чего моя душа стала по-настоящему черна, как тот квадрат, послужили шесть здоровенных мутировавших крыс, которых я за хвосты, будто гранаты, покидал в окно комнаты с Хикари.

Я думал, летели те с оглушающим визгом. На деле, настоящий визг, визг с большой буквы, с больших букв раздался, когда мы отошли всего лишь метров на тридцать от подъезда. И крики дикие-дикие. Истошные. Таков конец и итог для предателей, которые готовы убивать вчерашних товарищей за призрачную возможность усилиться, лишая их возможности выбора. Потому что сейчас они находились почти под арестом.

Крысе на респ предстояло отправиться от зубов крыс.

Мозголом колоть не стал — не заслужила Хикари, а она, вот ничуть не сомневаюсь, воткнула бы мне его с радостью.

Если до этого момента Анна шагала, как-то по-бычьи нагнув голову, и на меня не смотрела, а изредка поглядывала с плохо скрываемой ненавистью, через пелену которой проглядывало порой и толика презрения, то теперь с восхищением. Залучились глаза. Ее агот не подвел…

Только головой покачал. Не для того делал. Это мое внутреннее — Возмездие и Кара. И как бы хреново на душе не было. Вот и все. А не для чьего-то одобрения.

Из списка дружественных поселений Токио теперь можно точно вычеркнуть.

Теперь я отчасти понимал того Страшилу из «Волшебника Изумрудного города», которому «добряк» Гудвин выдал мозги, созданные из иголок и отрубей. И когда бывшее чучело, раньше пугавшее ворон на поле, а сегодня правитель, начинало пытаться усиленно думать, острия булавок вылезали из головы. Не знаю, может, ему и было больно. Хотя… Скорее нет, тряпки и солома вряд ли имели нервные окончания.

Мой же рассудок сейчас словно состоял из груды ножей, топоров, сверл, шил, бритв. Мысли все ввинчивающиеся, режущие, колющие.

Адекватного ответа на вопросы: «что делать и как быть?» — найти не получалось. Уточню: пока не получалось. Настоящий цугцванг, казалось бы. Что ни делай, каждый твой шаг вел к поражению в будущем, несмотря на возможные тактические победы в настоящем. Слишком уж сошлись неравные силы, как и несоотносимые возможности, средства и ресурсы.

И следовало признать горькую истину — эту партию я проиграл вчистую, даже не садясь за шахматную доску. Более того, и не подозревал, что оказался за еще одним столом, а противников гораздо больше, нежели предполагалось во время составления самых пессимистичных прогнозов.

Хотя в достижения можно с вероятностью процентов восемьдесят внести начавшуюся суету врага, из-за которой он начал «вскрываться», выходить из тени. Ведь одна из его задач — мое исчезновение с «подконтрольной», пусть и условно, но его территории. Почему? Думаю, и на это прольется вскоре свет. Или никогда не прольется. Но, в любом случае, поговорка «чем раньше — тем лучше» здесь работала.

Еще одна хорошая весть — ситуация с Хикари прояснилась полностью. И стало понятно, кто есть кто. Однако следовало понимать, что все только начиналось, и токийцы вряд ли оставят свои попытки внедрения. По крайней мере, на данном этапе. Зачем им это? Ответ довольно прост — вон он, напротив.

Анна, поймав мой внимательный взгляд, молчавшая и не мешавшая мне думать, истолковала его по-своему:

— Сергей, я голодная, давай поедим? — простыми фразами она окончательно перебила стройные и кривые ряды мысленных конструкций.

И что нас остановит? Вот-вот.

Вокруг пока все тихо — обстановка привычная и типичная. Находились мы в двух километрах от места встречи с «японцами». Я решил убраться подальше, теперь четко осознавая возможность внезапного ракетного удара, так в сердцах могли и PLF-211 запустить. Их же поселение не входило в дружественные или в «родные», поэтому никто не предупредил бы ни о времени подлета, ни о нахождении в зоне поражения. Вот еще плюс — сегодняшний день принес очень и очень много знаний, которые не являлись достоянием широкой общественности. Как писал Пушкин: «О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух…».

Минусы. Их хватало. Но самый главный и основной. Твари убили моих людей. И неважно, знал я их или не знал, были они мне друзья или нет. Дело не в этом, а в другом. Шакалы посмели. И мстить или нет, тут вопрос даже не стоял. Выясню, кто был с Баскаковым… И надо добраться до Алексеева, Добрыниной и Фролова. Сразу надо было первому и последнему мозголом колоть, еще тогда. Сбежали, суки. Только как… Но в любом случае — они инициаторы этого бардака.

Мда.

Ладно, это потом, нечего себя просто так накручивать. Мне нужен ясный мозг, не затуманенный яростью и злобой из тех, что называли лютой.

Заняли мы с женой трехкомнатную квартиру на четвертом этаже. Я предварительно в лучших традициях заминировал все подступы, подготовил два пути тактического отступления, под каким подразумевалось бегство вульгарис. И, конечно, обеспечил круговой обзор с помощью разведчика и картографа-анализатора. Все эти действия совершались практически на автомате.

Сейчас мы находились в зале, где нашелся и диван, и кресла, и столик. За ним и расположились. Протянул свертки с едой девушке, достав их из инвентаря.

Нет, пространственный карман в качестве хранения продуктов — вещь просто незаменимая. Уникальная. Все в таком же виде и состоянии, как и в момент перемещения в иную реальность или еще куда-то. Квартира Волонда, млин. Когда начинал задумываться об этих вывертах с пространством, временем и материей — ум заходил за разум.

Но в данный момент волновало иное — пирожки с мясом и повидлом — обжигающе горячие, будто только что из духовки. Хлеб — как из печи, с хрустящей золотистой корочкой, в которую тут же хотелось вцепиться зубами. Оторвать. Сочные отбивные, словно минуту назад их сняли со скворчащей сковороды. На гарнир — плов, прямо в жаровне. Еще добавил копченое сало рогобана, — белоснежное с широкими темно-красными прожилками, и бутерброды. Поставил рядом с диваном два больших термоса, с кофе — на три литра, а с чаем — на пять. Вроде бы все. Напоследок извлек посуду.

Девушка тоже не осталась в стороне, на столе появилось блюдо с незнакомыми фруктами, уже выращенными ее руками, какие-то лепешки. Кувшин с самым распространенным напитком биоников, по вкусу чем-то напоминающий чай, но чуть более терпкий, с примесью множества неизвестных ароматов. Бодрил он тоже здорово, как настоящий крепкий кофе, при этом употреблялся охлажденным.