Дмитрий Гришанин - Прятки среди огней

– Не пойдет! Пообещай мне, что отстанешь от Слезы навсегда.

– Эй, там! Вообще-то, это ни разу не смешно! Ноги убери, придурок! – не унималась застрявшая в норе Слеза.

– Ты действительно придурок, – хмыкнула кваз и слегка надавила на кинжалы, чтобы из-под проткнутой кожи потекла кровь. – Это твоя жизнь сейчас у меня в руках, а не наоборот. И не тебе выставлять мне условия.

– Никаких условий, Белка, только просьба. В память о нашей дружбе.

– Заткнись, сука! Или я тебя кончу. А следом и тварь, которую ты защищаешь.

– Не верю, – я так резко качнул головой, что облепившие лицо и волосы капли дождя веером разлетелись во все стороны. – И никогда не поверю, что ты способна хладнокровно убить меня.

– Однажды я тебя уже убивала, – осклабилась кваз.

Она еще сильнее надавила кинжалами и нервно облизнулась.

– Докажи! – зажмурившись, я сам навалился на острые лезвия.

И остался жив.

По стоящим в норе ногам отчаявшаяся докричаться Слеза заколотила кулаком. На шестнадцатом уровне подружке, похоже, изрядно прибыло сил – удары по голым голеням выходили весьма болезненными. Но, не подавая виду, я терпел.

– Сука! Сука! Рихтовщик, ты гребаная сука! – вопила отскочившая от меня Белка, неистово кромсая кинжалами ветки ближайшей ели.

– Я хотел, чтоб мы были вместе… правда, – пробормотал я, стирая с груди и шеи кровь из уже затянувшихся ранок. – Прости меня, Белка.

– Да пошел ты!

Сорвав злость на дереве, кваз убрала кинжалы в ножны и отвернулась, собираясь сбежать.

– Подожди. Возьми это, пожалуйста, на добрую память.

Я вложил в крепкую, как камень, ладонь кваза маленькую желтую фигурку Рихтовщика, с небольшим довеском.

– Ее сделала мне одна маленькая талантливая девочка.

– Ты гребаный бабник, Рихтовщик, – проворчала кваз, рассматривая под каплями дождя мою крошечную копию.

– Да она ж ребенок еще совсем.

– Лиха беда начало… Млять! А это че у него из подмышки торчит? Это же!..

– Да, это она… И если однажды ты вдруг передумаешь быть квазом, хочу чтоб под плечом у Рихтовщика всегда могла отыскать спасение.

– Гребаный балабол, – фыркнула Белка. – Спасибо, Рихтовщик. И прощай.

Белка нырнула в непролазную колючую чащобу, как в пушистый стог сена, и скрылась из вида.

Я с болезненным стоном выдернул из норы отбитые до огромных синяков ноги, и приготовился выслушивать заслуженные упреки от подружки.

Перед глазами загорелось системное уведомление:

!!!Внимание, активирован Дар Стикса: Второй шанс!

!Характеристики: +5 к Интуиции, +10 к Реакции. Навыки: +30 к Шаману, +30 к Телекинезу!

До упора вывернул оба крана душа и, прижавшись к кафельной стене, стал кайфовать от хлынувшего на голову и плечи теплого водопада.

Позади остались бурные выяснения отношений со Слезой, не на шутку разобидевшейся на меня за фокус с норой. Я не стал ей рассказывать об устроенной Белкой засаде, объяснив свое поведение интуитивным предчувствием беды. Мол, вдруг почувствовал, что снаружи ее поджидает смертельная угроза, и решил перестраховаться. А чтоб окончательно убедиться, что опасности нет, потом еще выждал какое-то время, маринуя – исключительно в целях ее же безопасности – подружку в подземелье.

Так себе, конечно, вышло оправдание, и чтоб поверила, Слезу пришлось долго уговаривать. На меня долго орали, топали ногами, и били кулачками по груди. Но, в итоге, к счастью простили, и даже обозвали заботливым придурком.

Потом, как планировали, отправились прямиком к Звездочету и обменяли большую часть добытых споранов на жратву, живчик, боеприпасы, и аж пять комплектов камуфляжа и берцев персонально для меня. Одежду с обувью взяли с запасом, чтоб завтра, вымотавшись после многочасового кача, не пришлось по новой к меняле двигать.

Когда, наконец, приползли в номер, мне снова пришлось еще битый час дожидаться пока извозившаяся в земле подружка почистит перышки в ванной. Нефильтрованное, правда, слегонца скрасило томительные минуты ожидания.

И вот, наконец, я тоже смываю под острыми струями восхитительно горячей воды кровь, грязь, пот и накопившуюся за тяжкий день усталость.

Разомлев от жара и неги, я не заметил как прямо под душем провалился в сон…

…Разящий оказался на диво неуступчивым луком.

Я весь взмок от пота, пытаясь натянуть его тетиву, но, увы, всех моих отчаянных стараний хватило лишь на половину полного натяга.

– Нет, сын, рановато тебе еще за такой славный лук браться, – раздался за спиной раздраженный бас.

И я понял, что снова угодил в чужие воспоминания.

С лука глаза переместились на дрожащие от напряжения тонкие мальчишеские руки, с непривычно серой кожей.

– Я справлюсь, отец, – прошипел маленький упрямец, в тело которого я временно подселился.

– Ну-ну, – хмыкнул ничуть не верящий в потенциал сына родитель.

И через пару секунд озадаченно крякнул, когда упорный пацан смог таки преодолеть сопротивление лука и заставил тетиву с наложенной стрелой двигаться дальше.

Мальчишка сражался с луком еще добрую минуту, черпая силы из отчаянного упорства, подпитываемого неукротимой силой воли.

И он сделал-таки то, что еще минуту назад казалось абсолютно невозможным. Довел белое оперение стрелы до самого уха, растянув тетиву неуступчивого лука на всю длину стрелы.

– Молодец, Зооэ, – отцовский голос потеплел, в нем проснулся интерес к сыну. – Теперь наведи стрелу на ствол белого исполина. Дерево достаточно далеко. Не забудь принять упреждение на ветер, как я тебя учил. Вряд ли, конечно, у тебя получится попасть с первого выстрела. Но ты все же попытайся.

Ходящая ходуном от чудовищного напряжения мальчишеских рук стрела вдруг на мгновенье замерла. Мальчик тут же навел стальное жало на белый ствол огромного незнакомого мне дерева, стоящего так далеко, что широкий ствол сейчас казался не толще карандаша, и отпустил, наконец, пальцы, до крови разодранные о тетиву.

Со злым свистом белооперенная стрела рванула к цели. И через пару секунд с едва слышным хлопком вошла в белесую кору белого исполина.

– Отличный выстрел, сын! – в торжествующем возгласе отца была законная гордость подвигом сына. – Отныне Серый лук по праву твой! Да будет так!

Перед глазами, как кадры хроники, замелькали серые руки, из раза в раз неизменно натягивающие тугую тетиву моего Разящего. Сперва это были тонкие руки мальчишки, потом, с наметившимися уже контурами будущих мышц, руки подростка, следом еще по-детски изящные, но уже с вполне сформировавшейся мускулатурой, руки юноши и, наконец, ширококостные, мускулистые, увитые толстыми жилами руки мужчины. В конце каждого натягивания лука следовал выстрел и, улетевшая в цель стрела, с приглушенным расстоянием хлопком поражала цель.