Полина Громова - Владыки Безмирья

Последний пролет упирался в люк, запертый на амбарный замок. Этот замок висел тут, сколько я себя помнил, и никогда не открывался. Чтобы попасть на чердак, нужно было аккуратно вытащить из косяка пару гвоздей и металлическое ушко, в которое была продета дужка замка. За учебный год от частых походов через чердак косяк превращался в труху, его приходилось менять. Но починку поручали студентам, так что еще ни разу чердачный люк не был заделан достаточно надежно. Совсем скоро я оказался на крыше. Порыв прохладного ветра толкнулся в лицо и грудь.

— Привет, Сэм! — услышал я голос Кифа. Забавно: у меня отлегло от сердца — как будто бы Киф и правда мог исчезнуть без следа, оставшись только в моих сбивчивых воспоминаниях, как это бывает в сказках.

Поискав своего друга взглядом, я обнаружил его сидящим перед небольшим, но добротным шалашом, устроенным между печными трубами. Киф махал мне рукой. Я махнул ему в ответ. Приблизившись, я обнаружил, что Киф обзавелся не только шалашом, но и маленьким хозяйством. Когда-то, оказавшись на крыше Главного городского храма, я увидел нечто подобное.

— Как тебя отсюда еще не согнали? — спросил я, присаживаясь рядом.

— Ну, магия для отвода глаз не зря же придумана. Да и кому я тут мешаюсь?

— Никому ты не мешаешься. Но это нарушение правил училища.

Киф поморщился, отмахнулся.

— Пока погода хорошая, буду жить тут. Потом посмотрим. Ты перекусить, случайно, не принес?

— Нет, прости. Не подумал.

— Ничего! Подумаешь об этом в следующий раз.

Я нехотя усмехнулся.

— Да у меня столько всего, о чем следует подумать, что в голове каша.

— Ты о чем?

— Хотя бы о том, что я вернулся с того света!

— А… Ну, и как оно?

— Предпочту не повторять.

Киф хохотнул.

— Да кто бы сомневался! Но ты не переживай так. Подумаешь, умер разок…

— Легко тебе говорить! Ты-то к такому, наверное, давно привык.

— Хочешь сказать, что я настолько нуб, что мобы меня через раз выносят? — возмутился Киф. В голосе его отчетливо прозвучала обида. — Как бы не так!

— Я не это имел в виду, — сказал я примирительным тоном. — Но ты сам говорил, что у вас с Ариэлом и Норой было много сложных квестов. Наверное, иногда погибать для настоящих безмирников нормально. И заново появляться на свет в ином теле — тоже.

— А, вот ты о чем… — Киф отвернулся, ненадолго замолчал. Потом произнес: — Сэм, ты на меня сильно обидишься, если я скажу, что наврал тебе?

Я насторожился.

— Зависит от того, в чем именно ты наврал.

Киф дернул головой, задорно тряхнул челкой. Его черные глаза сверкнули.

— Вообще-то, я еще ни разу вот так не умирал.

Я нахмурился.

— В смысле? Ты же говорил, что ты безмирник.

Киф удивился.

— Я такое говорил? Может быть, не помню… Дело не в этом. Вообще, да, я считаю себя безмирником. Просто после гибели меня ни разу не выносило ни в какой другой мир. Я всегда воскресал в Безмирье. И тело при этом всегда было мое, прежнее. Так получалось, даже если оно было полностью уничтожено. Меня даже сожрали один раз. Здоровенный такой дракон, — Киф развел руки в стороны. — Ариэл его почти сразу же после этого убил, так что не думай, что я восстал из драконьих экскрементов. Я появился живой и невредимый, довольно быстро, хоть и с кучей штрафов, в пещере, где жил раньше. Я так первый раз очнулся и жил, пока не встретил Ариэла и Нору. И там я всегда воскресаю, если меня убить. А так, как ты, я еще ни разу не умирал и, прости, не планирую. Я думаю, чтобы быть безмирником, умирать вовсе не обязательно, — он подмигнул мне. — Ну, ты на меня не обижаешься?

За что я должен был на него обижаться? За то, что ему не приходилось умирать так же, как и мне? Большую глупость сложно было бы придумать: где бы ты ни воскресал после смерти, сам факт смерти и все, что в связи с ней приходится переживать, это не отменяет… Забавно: а ведь моя последняя мысль перед смертью была именно о Кифе.

— Нет, не обижаюсь, — ответил я и тут же спросил: — А как ты между мирами ходишь?

— Научился. Сначала вглядывался в следы душ и шел по ним. Знаешь, они такие красивые — словно струйки ручейков, прозрачные, но переливаются всеми цветами. А если всматриваться, то можно увидеть воспоминания. Но толком разглядеть почти ничего не удается, образы слишком зыбкие и быстро сменяют друг друга. Может, когда-нибудь ты тоже научишься их видеть… Эй, что с тобой?

Я чувствовал, что улыбаюсь и ничего не могу с этим сделать. Наверное, Кифу показалось это странным.

— Скажи, а эти следы душ — они ведь в небе проносятся, да?

— Да… Погоди. Ты что, начал их видеть?

— Ага.

— И давно?

— С первого дня, как попал в Безмирье. И Селейна с Тимом их видели тоже.

Киф присвистнул.

— Интересные вы ребята. Рассказать кому — не поверят.

Я вздохнул. Перед моим мысленным взором пронеслись картины наших первых дней в Безмирье, и мне стало грустно оттого, что это уже никогда не повторится.

— Да о чем тут рассказывать… В твоем мире таких историй достаточно.

Киф задумался, потом кивнул.

— Да, никому пока рассказывать не стоит. Вдруг это какой-нибудь уникальный скрытый квест мирового уровня.

— Скажешь тоже.

— А почему бы и нет? Знаешь, у странностей с тобой и твоей компанией должна быть причина.

— Странности? О чем ты?

— Мне что, все перечислить? — взвился Киф. — По-твоему, Селейна с ее магическим потенциалом, Тим с наследством в виде странноватого оборудования, ты с Боггетом — двое безмирников — все это нормально? Нет, поодиночке, может, еще и ничего, бывает, но все вместе…

— Ты себя забыл упомянуть.

Магих хохотнул.

— А, ну да, правильно, я же еще.

— А еще Рида и Рейд.

— Ладно, тогда давай сосредоточимся на тебе, — легко согласился Киф. — Ты где-то болтался восемь месяцев. Столько времени респ не длится — по крайней мере, я о таком не слышал. А еще ты отреспился в своем родном мире — о таком я не слышал тоже. Проблемы безмирников зачастую сводятся к тому, что они и рады бы вернуться в родной мир, да не могут. Вообще. А ты просто взял и переродился тут. Кстати, почему ты выбрал именно гаргулью? Там же были звери с характеристиками получше.

— Да я ничего не выбирал.

Киф уставился на меня.

— В смысле — не выбирал? Хочешь сказать, ты вселился в первое попавшееся существо?

— Э-э… Честно говоря, я не помню.

— Не помнишь чего — как умер или как воскрес?

— Ничего не помню.

Магик отвернулся, уперся подбородком в кулак.

— Считай, что еще одной странностью с тобой стало больше.

Мы немного посидели молча. Хотя день был солнечный, ветер дул сильный, и здесь, на крыше, он уже пробрал меня до костей. Не спасала даже стенка шалаша за спиной. А вот Кифу было, видимо, вполне комфортно — он сидел, как всегда, выставив в стороны острые коленки, и жмурился на солнце. Ни дать, ни взять тощий уличный черный кот. А у котов, говорят, девять жизней…