Валерий Софроний - Худший из миров [СИ]

Дорогой читатель, как я уже упоминал ранее, Олег Евгеньевич Бендер был безжалостной и беспринципной скотиной, и прикончить бедолагу ему было раз плюнуть, его совесть, перевернулась бы на другой бок и уснула здоровым крепким сном. Но пребывание в шкуре каторжника, что-то сильно изменило в восприятии окружающего мира. Он прекрасно помнил, каково было ему, когда Орк над ним издевался. И свой нынешний спич, Командор затеял с одной целью, потролить сердобольного Егора. Таранкин был натурой душевной и хронически не переносил женские или детские слезы. Бывало так, что, выпив после какого-нибудь темного дела, ему на глаза попадалась какая-нибудь слезливая старушка, или убитая горем вдова, и он без зазрений совести отдавал им последнее, все что у него было, совершенно не думая о жене и дочке.

Егор Таранкин возмущенным взглядом смотрел на босса.

— Что не так? Ты же сам говорил, что леприкон поганец, а старика все уважают.

— Ну говорил, — согласился Таранкин отвязывая палача.

Командор обошел клетку, присел к углу, где плакал леприкон, и очень больно его ущипнул. Узник хотел было возмутиться, но Командор закрыл ему рот ладонью. Безвольный леприкон уже был готов проститься с жизнью, все-таки он сам просил контролера прикончить его без мучений.

— Поганец, ты меня никогда не видел, — прошептал О. Бендер, — побольше слез, дети сироты и все такое.

После этих слов Командор отпустил бедолагу. Секунд пять понадобилось поганцу, чтобы переварить все сказанное, а после началась истерика.

— Как же мои бедные детки, я больше никогда их не увижу — и коротышка заплакал навзрыд.

Таранкин нервно возился с веревками палача, а Командор удобно развалился на скамейке и с интересом наблюдал за младшим научным сотрудником.

— Моя бедная маленькая доченька, я надеюсь ты выживешь в этом опасном мире, а если вдруг тебя разорвут какие-нибудь звери, когда ты будешь голодная искать пропитание…. Пусть твоя смерть будет безболезненной! — поганец заревел еще сильнее.

Слова про дочку угодили точно в цель. Егор нервно сглотнул, но горечь комом встала поперек горла. Он явственно увидел собственную дочку, одиноко блуждающую в лесу, полном опасных диких зверей. Руки предательски затряслись.

— Слава богу, мы старика не подставили, — подлил масла в огонь Командор. — Теперь у него со службой будет все в порядке, может даже премию дадут после казни поганца.

Глаза у Таранкина были на мокром месте, но он пока еще держался, продолжая нервно развязывать тугие узлы.

— Моя бедная маленькая Хэльда, надеюсь звери не изуродуют тебя слишком сильно, и я тебя смогу узнать на том свете!

Рыдал леприкон очень натурально. Даже Командор проникся, хотя он прекрасно знал, что поганец был последним в своем роду.

— Командор, может это. Поможем ему? — Предложил Егор, утирая сопли рукавом.

— Да как можно? Таранкин, мы же подставим такого замечательного старика, — продолжил О. Бендер тролить Егора.

— Ну не знаю, Командор, давайте поросенка посадим в клетку. Как будто леприкон превратился в Фунтика.

— Таранкин, неужели ты готов принести в жертву своего дорого пета?

— Ну ведь у него же дочка! — нервно пояснил Таранкин.

— Моя бедная маленькая Хельда! — взвыл поганец.

— Да! — сдался Егор.

— Уважаемый Таранкин, я тебя за язык не тянул.

С этими словами О. Бендер открыл клетку и достал бесчувственного поросенка. Своими габаритами Фунтик не сильно отличался от узника.

— Эй ты, отец семерых детей, — обратился Командор к поганцу. — Жить хочешь?

Леприкон нервно закивал головой в знак согласия.

— Тогда раздевайся.

Узник с недоверием глядел на контролера, зная поганую натуру этого подлого человека, можно было смело предположить, что он вновь решил поглумиться над беззащитным коротышкой, и тот грядущим утром по-прежнему будет находиться в клетке, только голым. Командор заметил сомнения леприкона.

— Слушай меня внимательно, леприкон. У меня не очень много времени. У тебя есть уникальный шанс выбраться из клетки, просто потому, что у меня сегодня хорошее настроение. А сейчас мне нужна твоя одежда!

Нехотя, поганец разделся и просунул шмотки сквозь прутья решетки. Совершенно голый коротышка стоял в клетке и трясся от холода.

Таранкин просунул в клети решетки открытую бутылку.

— Выпей, — предложил Егор сочувственно.

Поганец с подозрением смотрел на дутлана.

— Если хочешь с нами, то пей. С нами даже Фунтик выпил.

Последний из рода противиться не стал и хлебнул горя полной чашей. Прохладное пойло обожгло желудок, распространяя тепло по всему телу, земля слегка зашаталась под ногами. Для своих размеров выпил леприкон прилично, а так как последние несколько дней он сидел впроголодь, зеленый змий начал довольно быстро одолевать бедолагу-узника.

Подельники в свою очередь старались нарядить Фунтика в одежды поганца. Непокорные вещи издевались над собутыльниками и ни в какую не желали надеваться на бесчувственного поросенка. Когда подельники нарядили фунтика, поганец уже находился в прострации и с тяжестью излагал свои мысли, проклиная хозяев города, стражников, мелкую сволочь, контролера и проклятых лесных тварей, погубивших любимую дочку Хульгу.

С ключом тоже вышла небольшая накладка. После того, как Командор вернул ключ от клетки Таранкину, во избежание — тот напрочь привязал его к руке старика. Привязать-то получилось, а вот с отвязать… Подельники подтащили бесчувственное тело старика к дверце клетки, Таранкин держал руку, а Командор, воткнув ключ в замочную скважину и несколько раз его провернул. Дверца со скрипом открылась и леприкон в расстроенных чувствах прошмыгнул между ног спасителей, но 'проклятый зеленый змий' все-таки поборол бедолагу. Пробежав пару метров, последний из рода споткнулся и рухнул оземь. Подельники совершенно не обращали на бедолагу никакого внимания и с остервенением запихивали поросенка в не очень просторную клетку.

После проделанной работы Егору даже взгрустнулось.

— Хороший был пет.

— А давай и моего туда же, — предложил Командор, — чего друзей разлучать.

Таранкин кивнул в знак согласия и подельники потащили барсука из одной клетки в другую, бедного зверя тащили волоком, после минут пятнадцать трамбовали в клетку. Бесчувственный зверь распластался по дну клетки, в противоположном углу мирно дремал бесчувственный поросенок. Командор закрыл дверцу, но ключ так и не удалось вытащить. Ключ был воткнут в замочную скважину, от него тянулась короткая веревочка, примотанная к запястью старика. Палач лежал возле клетки, лицом вниз, а рука тянулась вверх.

Два подельника, шатаясь, любовались творением своих рук.