Кирилл Смородин - Исполнитель

Как только он остановился рядом с грибом, игра задала вопрос: «Взять сердце Великого белого знахаря?»

«За этим и пришел…» – мысленно ответил Матвей, выбирая утвердительную команду.

Как только сердце оказалось в его руках, лицо Великого белого знахаря исказила ярость. Существо оскалилось, заверещало. Островок пошатнулся.

«Вам удалось добыть средство, способное исцелить создательницу этого сурового мира! Идите же и спасите ее, если вам хватит сил, ловкости и отваги, чтобы одолеть последнего врага и выбраться из Мглистых топей!»

Матвей был уже на стволе одного из поваленных деревьев, когда дочитывал сообщение. За спиной яростно визжал Великий белый знахарь. По болотной жиже шли волны – клочок суши, на котором рос чудо-гриб, ходил ходуном.

В несколько прыжков Климов забрался на ветки – как можно выше. Затем обернулся. Разумеется, ведьма предупредила о том, что будет, когда сердце гриба окажется в руках Матвея. Но увиденное все равно не могло не впечатлять…

Островок был верхушкой… но не айсберга, а монстра – еще одного босса, Великого белого знахаря. Тварь, представлявшая собой что-то вроде паука, слепленного из останков обитателей болота, обладала гигантским запасом ХП и чудовищной силой. У Матвея попросту не было шансов справиться с таким противником в одиночку – монстра создавали с расчетом на группу сильных и основательно упакованных игроков.

«Итак, сердце гриба у меня, – размышлял он, перепрыгивая с ветки на ветку и оглядываясь в ожидании. – Что дальше?..»

Великий белый знахарь пока что не атаковал – лишь разминал конечности. Но бой мог начаться в любое мгновение…

Облако черного клубящегося дыма возникло над одной из веток, метрах в тридцати от Матвея. Климов рванул туда – к созданному ведьмой порталу.

Сзади затрещало. Это босс принялся валить деревья, намереваясь достать дерзкого игрока. Но поздно… Допрыгав до облака, Матвей нырнул в черноту. Он был готов к боли…

И все же, когда магия ведьмы вырвала его из игрового мира, Климов едва не задохнулся.

Он обнаружил себя, лежащим в вирт-капсуле с откинутой крышкой. Боль грызла мозг, вены горели огнем, от тошноты перехватывало дыхание.

– Долго возился, паря… – грубый голос. Мирон. – Но достал, молодец. А теперь давай сюда…

Тень карлика показалась на самой границе поля зрения. Показалась – и тут же исчезла. Через несколько секунд на ее месте возникла рогатая морда Брутуса.

– Целый и… невредимый… – вытолкнул целитель, изучая Матвея. – Хорошо… Сейчас… станет… легче…

Он поднял лапу, в которой был зажат шприц с длинной и толстой иглой, наполненный чем-то мутно-зеленым. Климов напрягся, ожидая новой боли, но тут сверху донесся хриплый, полный страдания вой.

Брутус задрал голову.

– Прости… герой… – он убрал шприц и отошел от капсулы. – Придется тебе… самому… выкарабкиваться… Там... более важные... дела...

Несколько секунд Матвей слушал стук копыт целителя, пока тот поднимался к ведьме.

«Ее дела совсем плохи, – понял Климов, по-прежнему не двигаясь: ему казалось, что стоит шевельнуть хоть пальцем, как голова взорвется – но перед этим его вывернет наизнанку.

Вой не стихал, а вскоре Матвей услышал и рыкающий голос Брутуса. Тот скорее всего читал заклинания: в издаваемых им звуках прослеживался странный ритм. Однако ведьма продолжала страдать, и слушать это было настолько жутко, что Климов заставил себя выбраться из вирт-капсулы.

«Вот… Встал же – и не умер…» – попытался он приободрить самого себя, глядя, как пол под ногами ходит ходуном.

Когда головокружение сошло на нет, Матвей оттолкнулся от капсулы и сделал несколько шагов к выходу из логова ведуна-людоеда Ксандра.

Ведьма выла по-прежнему, боровшийся за ее жизнь Брутус читал заклинания все яростнее – казалось, он тоже обезумел.

«А ведь Алена может быть там, с ними», – от этой мысли Матвей содрогнулся.

Представив, что девушка видит весь ужас, творящийся сейчас на втором этаже, Климов замер. Несколько секунд ушло на то, чтобы развернуться, затем он пошаркал к винтовой лестнице.

Матвей понимал, что ему туда нельзя. Возможно, двери в покои ведьмы запечатаны магией, которая, в лучшем случае, отшвырнет его, будто котенка… Возможно, никаких дверей нет, но едва он поднимется, как Брутус, Мирон или сама ведьма убьют непрошеного гостя заклинанием или еще как-нибудь… Возможно, на него не обратят внимания и он подойдет к Алене, возьмет ее за руку, хоть немного успокоит… Возможно, Алены там вовсе нет…

«Как много этих возможно…» – Матвей сморщился – каждая покоренная ступенька усиливала боль в голове.

Он поднялся совсем немного, когда дорогу перегородил Мирон.

– А тебе чего здесь надо?.. – со злобным оскалом прошипел карлик. – Не слышишь что ли – хозяйке совсем худо. С тобой сейчас никто возиться не будет. Сам очухаешься, не маленький. Сгинь, – с последним словом Мирон толкнул Климова. Несильно, но тот все равно едва не потерял равновесие.

Он вернулся к вирт-капсуле, остановил взгляд на многоротой твари, которую ведьма называла Форамен Спатиум. Та чуть заметно сокращалась, словно сердце, и обсасывала входящие в зубастые пасти штекеры.

Неожиданно ведьма перестала выть. Закашлялась. Потом начала хохотать, хрипло, захлебываясь.

Матвей опустился на корточки, несмотря на боль, стиснул голову ладонями. Вспомнились слова Мирона о том, что он долго возился.

«Может быть, даже слишком долго, – подумал Климов. – Ведьме плохо, она вполне может умереть. Что тогда будет с Аленой и со мной?»

Строить предположения было бессмысленно, это лишь убивало остатки сил. Тошнота и жжение в венах понемногу ослабевали, сменившись нарастающей сонливостью.

Матвей знал, что погружение в игру посредством вирт-капсулы не является сном. По мнению специалистов, это больше походило на гипноз или медитацию.

«Получается, я не спал трое с лишним суток», – вывод совсем не порадовал Климова.

Хохот над головой замолк. Теперь было слышно лишь Брутуса. С каждой секундой рогатый целитель рычал все тише.

Или засыпающему Матвею так только казалось…

…Проснулся он в палате. Голова была тяжелой, мышцы ныли, словно после нехилых физических нагрузок. На столе рядом стояли привычные кружка с водой, черствеющий хлеб и каша. В дверях слегка пошатывалась Зоя-Шишка. Увидев, что Матвей пришел в себя, мертвая воспитательница указала на еду, развернулась и исчезла в коридоре.

Есть Климов не хотел, но и лежать не собирался. Он сел, отчего все вокруг слегка качнулось.

Предстояло многое обдумать, и Матвей понимал, что вопросов будет гораздо больше чем ответов, однако тут вошел Мирон…