Александр Шапочкин - Велит

— Дедушка! — Сари, красная как рак, уперев руки в боки, грозно смотрела на жреца. — Не говорить такие стыдные вещи! Что быть ночь Перерождения, остаться там.

— Молчу-молчу, — заухал, словно филин, дед, и я не сразу понял, что это он так смеётся.

— Понимаешь, – Дахан придвинулся ближе и заговорил гулким шёпотом. – Наши женщины раз год выделять этот яд и передавай его поцелуй. Жертва не мочь отказать близость. Вот предки и придумать ночь Перерождения. Когда Система признавать девочка, и та становиться женщина – та первый раз стать ядовитой. Поэтому она бежать в лес, а женихи за ней. Кто первый ловил, становился муж.

Упс. Блин! Да что за нафиг. Уж лучше б яд был. Нет, конечно, Сари девочка симпатичная, а ушки и хвостик добавляют ей экзотики, но жениться, только попав в иной мир, такого я точно не собирался делать. Да я ничего ещё не видел, а тут на тебе ярмо на шею. Мяконькое и очень даже приятное на ощупь и не только, но при этом с довеском в виде боевого деда. Который сидит, сверля взглядом. Хотя и без него тоже не надо. Я блин в самом начале пути!

– Древность! Варварство! — мои размышления прервали вопли Сари, теперь не смущавшейся, а наоборот, горевшей праведным гневом. – Я сама выбирать муж, и никакой обычай мне не указ. А Иштик – драный хшар, и даже если бы получить меня ночью, я никогда не стать его.

— Эх, молодёжь, — старик сокрушённо покачал головой. -- Обычаи предков для них – варварство. Но, как ни прискорбно, внучка права. Уже давно ночь Перерождения просто традиция и ни к чему не обязывает. А девки бегают до тех пор, пока замуж не выйдут. Хотя, с другой стороны, пусть уже раз в году дурь выпустят, чем разврат в деревне устраивать.

– Подождите, – мне вдруг пришла в голову мысль об ещё одном последствии неуёмного лесного секса, кроме возможной свадьбы, как раз запланированном самой природой, и в этот раз от ужаса волосы зашевелились даже под мышками, и я, не глядя, отмахнулся от очередного сообщения Системы о повышении уровня владения языком. – Стойте! Поправьте, если я не прав. Когда-то вы были людьми, но из-за Хаоса стали гибридами человека и животного. И кроме улучшения физических кондиций тела ваши женщины, как и звери, раз в год начинают излучать феромоны – яд, по-вашему, сообщая, что готовы к спариванию. Но, значит, они каждый раз должны беременеть. Получается, что Сари… что мы… я…

– Ну ты нас совсем дикарями-то не считай. Раньше, говорили, да, так и было. А уже лет, почитай, сотни две, как отвар из луноцвета любая знахарка десятого уровня сделать может. – Девушка у плиты пискнула от затронутой мной темы и, дико покраснев, отвернулась, а Дахар нахмурился, но скорее для порядка, злости я не чувствовал. – Но будет. Что было ночью Перерождения, пусть там и остаётся. Ты лучше расскажи-ка о себе. Явно не из наших краёв, а вот откуда, понять не могу, хоть в своё время постранствовал вдоволь.

– Позже. Сейчас будем обедать! – Сари хоть ещё была пунцовой, но всё же решительно оборвала деда. – Успеете ещё наговориться, ведь мы же Лекса не прогоним, правда?

– Конечно нет! Законы гостеприимства святы! А я действительно что-то заболтался, – Дахан поднялся со стула, достал из шкафа штоф зелёного стекла, я такие в музеях видел, и две рюмки, затем немного подумал и взял третью, со всем этим добром вернувшись за стол. – Ну, гость дорогой, давай за знакомство и за разбитую рожу Иштика. А потом в баньку – с утра топится. Пойдём, внучка, с нами. Ты уже большая стала, теперь можно.

В бутылке оказалась какая-то настойка, крепкая, но при этом мягкая, как ликёр. Без терпкого травяного запаха и вкуса, но при этом перекатывающаяся на языке добрым десятком тонов, необычных и оттого ещё более удивительных. Сари дед налил всего полрюмки, хоть и величал взрослой, но девушка не протестовала. Видимо, для неё больше был важен сам факт признания, чем разрешение выпить алкоголь, так что одним махом опрокинув свою дозу, она скривилась и вернулась к готовке. А меня Дахан потащил на задний двор, мыться.

Сам бы я никогда не понял, куда идти, потому как привык к нашим баням, рубленным из дерева, с просторной мойкой, парилкой и комнатой для отдыха. Здесь же старик привёл меня к холму, заросшему травой, из которого торчала дымящаяся труба, а в основании виднелся лаз, прикрытый круглой зелёной дверью. Спроси кто меня – я бы, не задумываясь, сказал, что там живут хоббиты. Ну а чего, всё совпадает. Ан нет, внутри обнаружился небольшой предбанник, где можно было раздеться, и довольно просторная мойка, она же, как оказалась, и парилка.

Дома я бывал в разных видах бань. И в финской сауне, и в банях: русской и турецкой, – разве что в греческих термах не грелся, но такое устройство встречать не доводилось, хотя, может, где-то оно и есть. На абсолютное знание я не претендую, особенно вспоминая значение уровня мудрости. Мойка в иномирной бане совмещалась с парной и была круглой, с длинной лавкой вдоль стены. Посредине стояла печь с баком горячей воды сверху. Причём сама поверхность печи была как бы пупырчатой. Для чего это сделано, я сразу не понял, но Дахан показал, набрав ковш горячей воды и аккуратно вылив на стенку. Оказалось, это аналог привычной мне каменки: стекая, вода испарялась на пупырышках, давая много пара. По сути, это напоминало турецкую баню. Не сильно жарко, много влажного пара, можно долго сидеть, разговаривая или просто отдыхая.

Проведя короткую экскурсию, где чего, Дахар вышел за дровами: подкинуть, чтобы поддержать жар, – а я принялся разоблачаться. Как бы ни был быстр эльф, всё же на меня кое-где попали брызги крови гноллов. Да и после я, считай, сутки шарился по лесу, так что одежда требовала основательной стирки. Надо будет провентилировать у хозяев этот вопрос. А то даже после бани надеть и то нечего. По сути, мне бы горячей воды да бадейку – и сойдёт, а если ещё мыло будет, так вообще верх блаженства. Я хоть и считался городским, но к таким вещам был приучен и не видел в стирке руками ничего смертельного.

Собственно, я и задержался в предбаннике, надеясь поговорить со жрецом на эту тему. Мол, сначала постирушки, затем уж и самому помыться. Вот только когда за дверью раздался голос старика, мне резко стало не до этого.

– Ты пришёл в мой дом, чтобы оскорбить, Иштук. – Несмотря на толщину створки, бас Дахара слышался прекрасно. – Считаешь, что можешь мне указывать, кого привечать, а кого нет?

– Дахар, ты мудр, но слишком любишь свою внучку, – голос папани насильника звучал спокойно, но царапал что-то глубоко в душе, будто слышалась в нём скрытая издёвка. – А у бабы, как известно, длинный волос, но короткий ум. Тем более, когда её срок пришёл. Сейчас ты пошёл у неё на поводу, приютил чужака, а неизвестно, чем это для нас обернётся. А моя задача – защищать деревню от опасности.