Евгений Осьминожкин - Многоликие

— Двести тысяч золотых.

— Ёкарный бабай, — вырвалось у меня, приподнял голову, но она вновь рухнула на подставленные ладони, хорошо в столе есть щели, можно упереться локтями, а то бы давно уронил бы. — А чего ты будешь делать со своей свободой?

Он посмотрел на меня мутными глазами, в которых недоумение и желание послать меня куда подальше с такими глупыми вопросами.

— Не-е, — поспешил я вставить. — Я про то, куда ты поедешь? Ну какие у тебя дела в этом мире?

— А-а, — наконец-то понял Грик. — Если ты о родной деревне, то ее уже нет, так что возвращаться не куда. Да и вы, временные, становитесь все сильнее, так что куда-нибудь подальше отсюда.

— Правильно, — согласился я, борясь с головокружением, все почему-то стало шататься.

— Я бы сначала заработал на лечение, выправил спину, — мечтательно закатил глаза Грик.

— А ты можешь стать нормальным? — спросил я и с трудом вернул голову на ладони, ее неудержимо тянет полежать.

— Конечно, — ответил Грик и ухватил подлетевшую кружку пива. — А затем вступил бы в какую-нибудь армию или клан.

— У вас тоже есть кланы? — удивился я, широко раскрыть глаза не получилось и так смотрю через щелочки.

— Конечно есть.

— Но вас же геморрно воскрешать, — пожурил я.

— А мы не стремимся умирать, — впервые улыбнулся Грик. — Да и всегда в казне клана стараемся держать необходимую сумму на такой черный день.

— Молодцы, — похвалил я, приглядываясь к нему. Вот бы мне такие руки, у него же силы, как у грифона, а здоровья еще больше. — Слушай, а сколько у тебя единиц здоровья?

— Три тысячи девяносто восемь.

— У-ух, — восхитился я. — Круто. А у меня двадцать шесть.

Громила посмотрел на меня брезгливо.

— И как же ты победил других? — разглядывая меня, спросил Грик.

— Обернулся в грифона, — с улыбкой идиота ответил я.

— Грифона? А это кто? — не понял Грик и упер щеку на подставленный кулак, видно тоже голова потяжелела.

— Показать? — нахально спросил я.

— Давай, — сказал Грик и насколько смог выпрямился.

Я начал выбираться из-за стола, но это оказывается не так-то легко сделать. Ноги ватные, руки слабы, не хотят ничего держать. Первый шаг и рухнул на пол. Сумел встать на четвереньки, а-а и так пойдет, все равно таким и окажусь, то чего зря выпрямляться.

— Смотри, — крикнул я и вдавил кнопку грифона.

На мгновение пропали ощущения тела, вокруг внезапно стало тесно, соседние столы упираются в бока, отовсюду послышались маты, попробовал пошевелиться, но лишь задницей опрокинул чей-то стол. Гуляки оказались так себе, решили убраться, ссориться с такой тушей не захотели.

Грик застыл с раскрытым ртом, глаза на выкате, если не шок, то точно крайняя стадия удивления.

— Офигеть, — прохрипел он, глядя на меня.

— А то-х, — пьяно ответил я, крылья неимоверно давят сверху, лапы стали подкашиваться, видимо алкоголь передается грифону. Грик потянулся ко мне рукой и задел кружку пива, я рефлекторно дернулся ее поймать, но лапами долго, метнулся хвост и обкрутив кружку поймал. Громила замер, рассматривая мой длинный хвост. Ух ты, а я оказывается им уже могу пользоваться, силы хватает. Попытался поставить кружку на место, взрыв стекла, осколки разлетелись в разные стороны, остатки пива хлынули на стол.

— Упс, — виновато сказал я и вдавил кнопку человека, а то вдруг еще что-нибудь разобью.

В образе человека еле заполз на лавку и облокотился на стол.

— Не смотри так, — заулыбался я, — на мне узоров нет, цветы не растут, перья больше не торчат.

Он засмеялся.

— Ты могучий воин, раз заполучил такого зверя, — благоговейно произнес он.

— Ага, — заплетающимся языком согласился я. — Я такой. А кстати хочешь ко мне в клан? У меня полно свободного места.

Громила недоверчиво посмотрел на меня.

— И рад бы, да обстоятельства, — сказал он и сжал кулаки, каждый больше моего раза в три.

— А если я выкуплю и позволю заработанное себе оставлять, то уйдешь или останешься? — поинтересовался я, с трудом удерживая голову на ладонях, столешница под локтями стала плавно покачиваться.

— Зачем же мне тогда уходить? — не понял Грик.

— Ну так свободе же, — пояснил я, попробовал изобразить нечто объемное руками, но получилось лишь клюнуть носом, а потом с трудом поднять голову на рыхлые ладони, что слабее с каждой минутой.

— Так это и есть свобода для воина, — уверенно ответил Грик, вновь подпер кулаком щеку.

— Ну тогда считай договорились, — сказал я и понял, что дальше силы воли не хватит.

Раскрыл объятия, голова упала на столешницу, блаженная истома охватила все тело, заснул.

Сквозь мутную пелену меня куда-то тянут, ощущения реальности вернулись, меня кто-то тормошит, в голове бьют молоточками по каждому нерву, в горле пересохло.

— Платишь когда будешь? — потребовал один из поваров.

Рослый детина немного знаком, в отсветах печи успел насмотреться. Угольно-черные спадающие волосы до плеч, богатырская стать, руки в бугристых мышцах.

— Сколь-ко? — сумел я выдавить.

— Пятнадцать золотых и три серебра, — зло потребовал повар.

Я молча залез в инвентарь, хвала Камине, когда деньги в разных ячейках и правда очень легко, закопался в золото и достал шестнадцать монет.

— Хватает? — с мутным взором спросил я. Все вокруг качается, Камина посапывает на краю стола, Грика нигде нет, видно ушел.

Повар пересчитал монеты и наконец-то отпустил. Сквозь шум в ушах услышал знакомое «лю-юм», а затем почувствовал, что куда-то лечу, приоткрыл глаз, за мной летит Камина и еще парочка таких же тружеников, что и мы.

Дверь распахнулась, только обрадовался свежему воздуху, как меня накинули на кучу таких же пьяных тел, а сверху придавили кем-то, а затем еще и еще. Сверху появилась иконка перегруза последней стадии, так что шевелиться нельзя, да я и не стремился. Закрыл глаза и отрубился.

Проснулся в вялом и неподвижном теле, все как-то неудобно. Во рту словно бездомные коты нагадили, голову гудит, попробовал пошевелиться, не получилось. С трудом разлепил веки и в пяти сантиметрах увидел знакомый зад, если бы не плащ, то может и не признал, но так ошибиться невозможно.

— Пшол вон, — прохрипел я и попробовал оттолкнуть друга подальше, но шелохнуться не получилось.

Задница перед глазами заелозила, Камина что-то промычал, но так и не сдвинулся с места. Я попытался встать, но никак, будто вмерз в землю. Зрение наконец-то сфокусировалось, удалось осмотреться, я и Камина на узкой длинной лавке, пропущенной под нами, а руки и ноги каждого в знакомой дряни, что удерживает не хуже застывшего бетона на дне реки. Со всех сторон послышались смешки и советы куда в этом мире мне нужно смотреть, только вперед, в задницу соклана.