Архимаг - Error 01. Обратная сторона [СИ]

– Что всё это очень дурно пахнет, – заметил Илья. – Даже если он не врёт… а мне всё равно кажется, что врёт… очень мерзкие твари эти зыбники. Людоедством не брезгуют! Нет им веры. Нельзя раскрываться.

– Согласна, – кивнула Таня. – Это сейчас мы гости, а через пять минут рабы и основное блюдо на празднике жизни.

Полукровка прекрасно понимал, о чём говорили Илья и Таня. Он вновь завёл свою песенку, что им нечего бояться, что они желанные гости, что кроме них будут представители, послы от других народов. Что после праздника гостей с чистой совестью отпустят по домам и даже осчастливят подарками.

Таня и Илья смотрели на полукровку с нескрываемым скепсисом.

– Вот что, господин полукровка, давай ка поступим так, – решила Таня. – Покажи нам дорогу к другим пленникам… гостям. А там уж посмотрим, что, как и куда.

Двигались по храму зыбников всё в той же теневой форме. Полузыбник довольно быстро привык к миру теней и уверенно ориентировался, указывая дорогу. В пути он не уставал убеждать Илью и Таню, что им нечего бояться, что они дорогие гости… впрочем, ничего нового.

Фубуки летела чуть впереди их маленького отряда и докладывала, если впереди появлялись зыбники. Те попадались достаточно часто, каждые несколько минут шныряли туда-сюда по своим делам. Очень редко попадались полукровки – как и Молодой Кулак они носили доспехи, держались очень надменно по отношению к младшим сородичам. Как правило, каждого полукровку сопровождала небольшая свита, готовая ради своего господина расшибиться в лепёшку.

Изредка встречались представители других рас, в основном нечеловеческих, люди попались раз или два. В основном это были низкорослые зеленокожие существа с большими, как лопухи, ушами и загнутыми пупырчатыми носами, похожими на огурцы. Интерфейс идентифицировал их как болотных гоблинов, рабов. Встречались также похожие на людей коротышки, названные интерфейсом болотными карлами, тоже рабами. Все они, от людей до гоблинов выглядели изрядно замученными, носили грязное рваньё, их тела покрывали синяки и зарубцевавшиеся шрамы. Передвигались они робко, вдоль стен, глаза старались не поднимать.

На стенах иногда попадались фрески, чётко разделённых на два типа. Одни – очень примитивные картинки, иначе как мазнёй не назвать. Изображали они, судя по всему, разные аспекты из жизни зыбников. Тут тварюшки одерживают военную победу над врагами, тут пируют, тут… гм… размножаются и справляют физиологические потребности. Искусство, так сказать, максимально приближённое к жизни простого народа. Второй тип фресок выглядел куда более искусным, более старым, и рисовали их явно не зыбники. Изображено на них было одно и то же – некое странное существо похожее на хлебную лепёшку с кучей маленьких ножек в нижней части, словно у какой-нибудь мокрицы или многоножки. По периметру «лепёшки» располагались глаза с вертикальными зрачками, похожие на змеиные. Верхнюю часть «лепёшки» покрывало множество изгибающихся отростков, напоминающих опять же змеиные тела. Но самое интересное заключалось в следующем – каждый подобный отросток постепенно перетекал в человекообразное тело с руками и головой.

Полукровка с явным обожание в голосе гордо пояснил, что вот это чудо-юдо на фресках и есть Великая Мать Зыбь.

– Похожа на хтонического монстра, – равнодушно подметила Таня. – Но это не точно.

Полукровка возмущённо зашипел на неё, дескать, Великая Мать тебе не какой-то там монстр, она прародительница всего сущего! Таня только рассеяно кивнула в ответ.

– Хтонического монстра? – переспросил Илья. – Это типа Ктулху что ли? Или титанов из Древней Греции?

– Ну ты точно лунатик, – неодобрительно покосилась на него Таня. – Ты где был всё это время? Элементарные же вещи, говорящие их впитывают с молоком матери.

– Ты просто так сказала, словно эти чубрики на самом деле существуют, – насупился Илья.

– А они и существуют, – равнодушно пояснила Таня. – Даже сейчас на нашей планете парочка найдётся.

– Серьёзно? – выпучил глаза Илья. – Кратос не всех перебил, значит…

– Без понятия, кто этот Кратос, – пожала плечами Таня. – Ты про мозг Больцмана слышал?

– Больцман, Больцман… – забормотал Илья, напрягая память. – Что-то очень знакомое, я точно эту фамилию уже где-то слышал. Или это ник? Стример что ли какой-то из новеньких?

– Короче говоря… – Таня со страдальческим видом закатила глаза. – Есть научная теория, она так и называется – «Больцмановский мозг». Данный объект возникает в результате неких случайных событий и способен осознавать своё существование. Самозародившийся разум, если проще. Вероятность появления Больцмановского мозга крайне мала – десять в степени десять в степени пятьдесят.

– Это... это как? – выпучил глаза Илья. Математика не являлась его сильным местом. – Десять в степени десять… в степени пятьдесят? Чё за бред? Такого не бывает.

– Потом загуглишь, если захочешь, – махнула рукой Таня. – Короче говоря, Больцмановский мозг – это разум, возникший волей случая, космической погрешности, а не в ходе эволюции, как люди и прочая живность. Вторых стражей галактики смотрел? Вот отец главного героя, разумная планета, как раз наш пациент.

– Ну смотрел… но всё равно не очень понимаю, – сказал Илья. – Чтобы образовался мозг, суперсложный орган, сложнее компьютера в миллиарды раз? Да ещё и случайно? Очень сомнительно…

– Слышал про бессмертную мартышку с пишущей машинкой? – Таня, видимо, решила окончательно запутать Илью теориями. – Макака наугад бьет по клавишам, набирает белиберду, но рано или поздно, через миллиарды лет, она напечатает «Войну и мир» слово в слово. Тупо за счёт перебора всех возможных вариантов.

– А-а-а-а, – протянул Илья. – Кажется, я начинаю понимать.

– Закон Мерфи, – привела Таня ещё одну аналогию. – Если может случиться какое-то событие, пусть у него и минимальный шанс, оно рано или поздно произойдёт. Пусть через десять миллиардов лет, но произойдёт.

– Так, чукча понял, – кивнул Илья. – Вроде бы. Но какое отношение Больцман и его мозг имеет к нашим баранам. В смысле, хтоническим титанам?

– Прямое, – сказала Таня. – Ты должен знать, что Речь иногда ведёт себя очень странно. Скапливается в виде сгустков, сама применяет словоформы, творит всякую дичь. Происходит подобное крайне редко, примерно раз в пятьдесят-сто лет, и причины подобного поведения до сих пор не ясны.

– Ну вот с нами что-то подобное и произошло, – заметил Илья.

– Может быть, – кивнула Таня. – Одно про аномалии Речи известно точно – они очень-очень сильно, невероятно сильно повышают вероятность появления Больцмановского мозга. Проверено опытным путём.