Алексей Григорьев - Ходок. Новый Мир

Язык лягушки брякнул по укрытию и вырвал самодельный щит из земли. Плоская из нескольких криво выструганных досок рама громко стукнулась об морду жабы. Та недовольно квакнула и забрызгала щит слизью. Проглотить или отлепить препону сходу она не могла.

Когда монстру удалось освободиться, Слай еще раз кинул в неё «око», а сам укрылся за новой баррикадой из досок. Тупая тварь скакнула поближе и повторила атаку. Сдублировав процедуру несколько раз, парень достиг дерева и заманил туда жабу. При новой нападке, когда лягушка вырвала очередной щит, он не стал сбегать, а остался на месте.

Слай ухватился рукой за свисающую лиану и подрезал ее привязанный к крепкому корню конец ножом. Тело юноши взметнулось ввысь, а прыгнувшая жаба провалилась в ловчую яму. Упавший с дерева громадный камень придавил тварь, не дав выпрыгнуть наружу.

Сидящий на ветке юноша воспользовался ситуацией. Он сбросил вниз горящий обмотанный паклей булыжник поменьше. Один, потом ещё один. Дно и стенки ямы покрывал сухой хворост, который немедленно вспыхнул, порождая яркое пламя.

Кто бы знал, каких усилий стоило Слаю приволочь к дереву эту глыбу на деревянных салазках. Потом используя законы механики и сплетенную веревку закрепить ее в кроне. Да и саму ловушку выкопать кинжалом, тот еще подвиг. Мелкие булыжники и пакля терялись на этом фоне.

Но зато после всех трудов квакша верещала и булькала. Огонь ведь был ее слабым местом. Через недолгое время раздался взрыв, и жаба разлетелась на куски. Ее тело переполняли горючие газы, которые и сдетонировали под воздействием высокой температуры.

Ошметки плоти земноводного разметало повсюду. Но все же львиная их часть осталась в западне. Слай скинул ещё одну травяную верёвку и спустился по ней.

Пламя в яме уже утихло. Валежник прогорел очень быстро. Воздух пропитался запахом горелого мяса и отсырелой тины. Зелёная кровь жабы превратилась в тягучую жидкость, которая хлюпала, вытекая из разорванного туловища. Лап не было. Их оторвало напрочь.

— Ну-с, приступим, — проговорил Слай, и с его ладони сорвалась зелёная молния. Она влетела в поверженное чудовище, и изувеченное тело окуталось золотистым светом. Затем оно начало усыхать, пока не сформировало небольшую деревянную пластинку, которая подлетела вверх и повисла рядом с оставшимся после убийства облаком шакти.

— Магема вонючей болотной квакши, — высветилась над предметом надпись, когда юноша всмотрелся в табличку.

Обрадовавшись, Слай впитал энергию и взял в руки пластину. На ощупь та была прохладной и довольно тяжёлой. Магема выглядела неказисто и, как подозревал Слай, имела мусорный уровень. Но вместе с тем парня не покидало ощущение, что именно с неё и начнётся его стремительный взлёт.

— Как же использовать эту штуку? — вертел табличку в ладонях Слай, пытаясь понять, что с ней нужно делать.

Но тут в глазах потемнело, и очертания Лоскутного мира поплыли.

— Эй! Я же не выполнил условия поиска! — успел возмутиться юноша перед тем, как покинул Лоск.

Все мы видим лишь то, что интерпретирует наш мозг. Представьте-ка на минутку, что он нам врет, и тогда получится, что мы не видим ничего. ре

Иезуит Захарий, Трактат о иллюзорности бытия.

Покрытые потрескавшейся штукатуркой стены, висящие на них в беспорядке куцые фрагменты доспехов и ржавое оружие, никак не ассоциировались с роскошью. Впрочем, как и дощатый, укрытый шкурами вместо ковров, дубовый пол.

Даже освещение хромало на обе ноги. Вместо приличествующих княжьим хоромам электрических ламп горели восковые свечи и дымились жировые лампадки. От чего в зале витал неприятный запах прогорклого масла, и царила духота.

Но подобные мелочи совершено не мешали и не смущали сидящего в резном кресле человека. Пожилой, но ещё крепкий, среднего роста и с кипой седых волос на голове, он смотрел жестким взглядом своих излучающих силу серых глаз на двух людей перед ним. Те лебезили перед владыкой, чуть не выпрыгивая из штанов.

— Так ты говоришь, что ваши болты слопала жаба. А затем она пропала, просто растворившись в воздухе? — строго спросил князь у Николая, — Не употреблял ли ты «беленькой» во время караула часом? Или может, покурил чего? Лучше сразу признайся, а то опять выпорют.

— Как можно, батюшка! Пусть Прове[1] меня накажет, если я вру! — запальчиво провозгласил стражник и втянул голову в плечи.

— Хм… Ладно… Другие странности в поведении мальчишки были? — перевёл взгляд на второго собеседника Мстислав.

— Нет, государь. Отрок сей лёг и уснул. Больше ничего не предпринимал. Так и лежит до сих пор. Умаялся, поди, в поиске-то, — тюремщик вел себя поспокойней, сказывалось частое общение с властьпридержащими.

Выслушав обе стороны, Мстислав задумался: «Любопытно, почему же учетная карта этого ничтожества сменила уровень? Ведь была она даже не серая, а белая… А тут перепрыгнула сразу через два уровня. Надо во всем разобраться…

Мысли князя прервал шорох в углу приемной.

— Мира, вылезай, давай. Хватит подслушивать, — в голосе государя появилась нежность.

Громоздкое чучело медведя затряслось, и из-за него выглянула прелестная белокурая головка.

— И во все я не подслушивала!!! От очередного жениха тут пряталась. Он меня преследует. Стихи читает, петь пытается, — оправдалась княжна, но сама же и разрушила алиби, — А правда, что Ванька в чудище превратился? Дозволь взглянуть хоть одним глазком!!!

Мстислав посмотрел на дочь с укором и вздохнул:

— Взглянем, чего уж… И когда только ума наберешься? Тебе уж замуж пора, а ты все в прятки играешь.

Девчонка между тем полностью вылезла из схрона, отряхнула смявшееся платье и ловко перевела тему:

— Когда ты уже тут порядок наведёшь?! Темно, как у пузана[2] (1) в желудке, и душно, как в парилке. Молчу уж о позорном хламе на стенах и по углам.

— Сама знаешь, нам нужно экономить, чтобы собрать тебе достойное приданное. Род Вяземских никогда не краснел перед сватами, — ответил ей князь, — Так что не задавай глупых вопросов, пойдём лучше посмотрим на парня. Помнится, все началось с того, что один из твоих ухажеров проломил ему череп? Расскажешь по дороге…

«И откуда узнал только. Эх, вокруг одни соглядатаи», — сделала кислую мину Мирослава и пошла за родителем на выход из залы.

Слай сладко спал. Во сне он еще раз проанализировал произошедшие с ним события. Разбудил же его ворвавшийся в уши громкий лязг отпираемого замка. В клетке, куда парня засунули, было достаточно светло, поэтому рассмотреть незваных гостей удалось без труда.

К удивлению ими оказались князь, его дочь и один из тюремщиков. Так и не изжитые реакции Ваньки снова дали о себе знать. При виде княжны гормоны в организме взбунтовались, а к щекам прилила кровь. Похоже, в своё время паренёк, что называется, втюрился в девчонку по уши.