Иван Солин - Франт 3

Уж не знаю что за сила бережет меня от пробития, и я отделываюсь лишь ушибами, переломами, да контузией тканей, но воздадим ей хвалу!

А вернув себе подвижность и перекатившись пару раз, подальше от того ада, я привстал и запулил седьмой огнешар вдогонку улепетывающему к лесу драндулету с коляской, который прикрывали оставшихся двое, пока ещё один, после близкого взрыва от моего предыдущего фаербола, силами его экипаж переворачивали снова на колеса. Полурослики же, из того опрокинутого броневоза, уже выбрались из него и что-то там возились с этой своей каракатицей, никак пока не участвуя в бое, поэтому я на них и не отвлекался.

Отползая под градом пуль по придорожной канавке, подальше от перенесенного на место моей последней активности вражеского огня, я подумывал: «Вот бы мне чего-то такого, чтоб бить навесиком, да с закрытых позиций!» Однако, когда мой рот, в ответ на желаемое, внезапно начал сам молоть какую-то околесицу, а руки вдруг возжелали порулить… великом, что ли, я содрогнулся от этих неуместных позывов, и одернув-таки себя, прекратил исторгать ту тарабарщину, и осуществлять нелепые телодвижения, поспешив вернулся к прерванному и такому увлекательному ползанию в дорожной пыли под свистящей над головой смертью.

Мда. Похоже меня и по голове неслабо так приложило. Надо же? Говорю: «Дайте миномет», — а мне какой-то цирковой номер на велосипеде, да со стишками, по меньшей мере на Суахили. Брррр.

Что ты там примолк, Санёк?

— Да я тебя боюсь. Ты ж вон, как в сказках, огнем швыряешься. Жесть.

А то. Мы, маги-путешественники по мирам — такие! Знать бы еще кто такие, совсем бы круто было.

— На! — выйдя из-под обстрела, что утратил интенсивность, отослал я очередной огнешар по уже единственному еще отстреливающемуся мотоциклу Гессенцев, пока остальные два улепетывали к лесу.

Похоже байк, поставленный наконец на колеса, всё же утратил подвижность, и был оставлен в качестве заслона, пока все остальные рванули спасаться. Ну а тот, в догонку которому я запулил прошлый раз, и что уматывал ранее, под прикрытием сейчас улепетывающих, превратился-таки в оплавленный ком. Уж очень удачно я попал прямо в спину его третьего номера, что сидел позади водителя, и от чего огнешар при встрече с «живым» полыхнул с такой силой, что просто сплавил всё в радиусе пары метров.

Вот оно значит как, а я и не знал. Точнее, только сейчас мне мое «подсознательное» прояснило картину случившегося, а так-то я думал, что огнешары только для взрывов, а это как выяснилось, случается лишь при контакте их с «неживым». Запомним.

Наконец, я сумел заткнуть близким взрывом последнего своего огнешара и оставленный прикрывать отход мотоцикл, поэтому встав в полный рост, максимально быстро как мог, принялся швырять фаерболы вдогонку беглецам, чтобы наказать и этих… любителей пострелять по раненным.

Что ж, оказалось хоть этим моим огненным штуковинам те пятьсот метров до леска и лететь секунд так восемь, а о меткости дальше чем метров за двести и речи быть не может, но похоже мое упорство и кипящая ненависть оказались сильнее. Никто не ушел.

Качественно я их закидал и даже «перепахал» те места, где кто-либо мог залечь. Миникарта, что красными точками подсвечивала почему-то только врагов, очень мне помогла не оставить живых гадов.

Соня!!! Дурак, ой, дурак! Заигрался. Тир устроил, идиот. А девочка там может уже…

Пролетев эти метров пятьдесят, что нас разделяли, быстрее чем любой длинноногий атлет из какой-нибудь жаркой страны, я оказался над милым созданием, при взгляде на которое у меня холодело всё внутри, а желание раздобыть-таки тот… цирковой велосипед, который способен сравнять с землей город только окрепло.

Мертва… Не может быть… Как же так?

Упав на колени над маленькой рыжеволосой фигуркой, беспощадно иссеченной осколками, я словно боясь обжечься протянул руку к пульсу, чтоб подтвердить очевидное и ощутить еще совсем теплое тело, а поняв что лишь считанные минуты отделяют Соню от жизни, едва не завыл, проклиная свою нерасторопность и глупость.

— Неужели ничего нельзя сделать? Ты же огнем швыряешься. Ты же маг!

Что сделать? Она мертва, Саня, я ж не…

— Прошло совсем немного времени, может если ее… ну как и себя тогда, этой… Лечилкой! Вдруг сердце «заведется»? Попробуй, чего замер. Ну же!

Нет… не это… нужно другое. Да, другое. Сейчас. Точно! Исцеление. Оно должно помочь…

Не очень понимаю как это работает, но будто бы в стрессовых ситуациях или в наиболее эмоциональные моменты мое тело само знает как лучше, а память рождает «знание», поэтому отбросив все мысли я доверился такому вот «неосознанному».

Я конечно чувствовал, что моего… заряда, запаса, резерва тех странных сил осталось едва четверть, но что-то подсказывало мне, что на то самое, из внезапно всплывшего «знания», настолько невероятное, такое могучее и довольно затратное Исцеление, их остатка будет достаточно.

И вот, понимая что у меня лишь одна попытка, не затягивая и изгнав всё постороннее из головы, я принялся «врачевать», пусть пока еще и бездыханное тело, но «знание» подсказывает, что это лишь дело техники, а состояние не поврежденного и еще не успевшего пересечь ту самую черту мозга рыжей, лишь подтверждает столь смелое утверждение. Спустя несколько секунд с момента моего «подключения» к организму Сониэль, и благодаря невесть откуда возникшим у меня медицинским познаниям, сердце эльфийки билось, чтобы доставлять в мозг тот мизер непонятно как обогащенной кислородом крови, что еще оставалась в ее теле, по кратчайшему, а также отсеченному от прочей периферии и поврежденных «коммуникаций» маршруту. Еще через несколько минут, затянулись и все повреждения, чудесным образом исторгнув инородные объекты и очистив ткани. А еще спустя какое-то время, волшебным образом в теле стала возникать кровь, которой там до этого не было, и это было именно волшебно, так как никакие ресурсы организма не расходовались на данный процесс, а кроветворные системы организма если и были задействованы, то никак не могли бы обеспечить столь бурный и качественный приток этой незаменимой жидкости.

Когда же тело рыжей было уже полностью исцелено, и от пробуждения ее отделяла лишь моя воля, то пребывая едва ли не в эйфории, и не столько от совершенного только что, сколько от осознания перспектив и возможностей, я не остановился и исправил, похоже причину того, почему наш княжич побрезговал девочкой, и она до сих пор Толстая, а не Шереметьева.

Уж не знаю, с какими трудностями у этих, пусть и не столь сказочно, но всё-таки долгоживущих ушастых сопряжено заведение потомства и часто ли у них тут такое, но теперь Соня гарантировано сможет когда-нибудь однажды стать матерью.