Константин Читатель - Игрун. Дилогия (СИ)

Вспомнив, что хотел получше разобраться с восточной медициной, я прикрыл глаза, обострив остальные новоприобретенные органы чувств. Старый японец самозабвенно работал, покрывая мое обнаженное тело сотнями игл.

— Это очень старинный меч, считалось, что он был утерян во времена второй мировой войны, — пожилой японец сидел на возвышении, нас разделяло более десяти метров, между нами стояла специальная подставка, на которой полумесяцем возлежали ножны с катаной, той самой, что я купил в антикварном магазине.

Дом, в который меня привезли, был очень представительным. Площадь одних только садов сакуры, встретивших меня по случаю начала зимы голыми ветками, могла вместить на своей территории приличного размера торговый комплекс. С учетом того, что мы находились в городской черте Токио, проживавший здесь человек был очень влиятельной персоной. Оставаться хоть сколько-нибудь долго богатым в Японии, не будучи при этом влиятельным, было невозможно, таковы были культурные традиции островного социума. Изучая язык, я впитал такие понятия на клеточном уровне и с почтением смотрел на хозяина этого дома.

— Я не поверил тебе, когда услышал, что твой меч в реале круче, но сейчас я признаю свою неправоту, — сидевший в классической позе воина, японец чуть склонил голову, обозначив поклон.

Это было шоком. Шоком было и то, что сидевший передо мной человек проявил знак уважения к гайдзину, и то что он был админом, встретившим меня в игре.

— Позвольте выразить вам свою благодарность и восхищение, — просчитав ситуацию с недоступной обычному человеку скоростью, я произнес нужные слова на старо-японском, сопроводив их поклоном до земли.

— Моя благодарность, за то, что вы лично пришли в виртмир и выдернули оттуда мое застрявшее сознание, — дождавшись легкого кивка, я продолжил: — А также свое восхищение, что вы работаете админом, не смотря на несомненную занятость в реальном мире.

«— Иметь столь высокое положение в обществе и пропадать в виртуальных грезах, это ли не безумие?» — эту мысль я благоразумно удержал при себе, суровые охранники, стоявшие по периметру дворика где происходила беседа, все как один были в кимоно и с мечами наголо.

— Ты прав и не прав, — дав время проявиться недоумению на моем лице, он пояснил: — Этот виртмир создали специально для меня. Только я могу в нем всё. Все остальные подчинены правилам, жестким правилам, ничем не отличающимся от реального мира моей родины несколько столетий назад.

— Но зачем вам это? — недоумевал я.

— Если бы ты не прошел дистанцию через три деревни, за вдвое меньший срок, чем лучший результат до тебя, то наша беседа была бы закончена, — мужчина о чем-то задумался, просидев так пять минут, он продолжил: — но думаю ты поймешь, слушай, я расскажу.

Что должен я был понять, осталось за кадром. Нечто злое и яростное, буквально выдавило мое сознание. Мыслеголос оперативной системы оборвался, как если бы ей заткнули рот. Абсурдность была и в том, что заткнуть мысль невозможно, как и то, что выкинуть меня из тела тоже не возможно. Было не возможно, пока это не случилось буквально секунду назад.

Восприятие мира вернулось рывком, вот я неизвестно где, а вот я сижу в классической позе воина. Хлопнув пару раз ресницами, осознал, что сижу на возвышении, там, где раньше сидел пожилой японец. Опустив глаза на свои руки, увидел забрызганные кровью манжеты парадного кимоно, в которое меня обрядили, перед тем, как проводить на встречу с хозяином дома. Сам хозяин, представительный мужчина средних лет, нашелся неподалеку, его обезглавленное тело лежало в пяти метрах от меня, в мертвой руке был зажат меч.

«— Умер как должно», — отметил я явное следование традициям.

Эта мысль была той нитью, прорвавшей плотину воспоминаний. Хоть я и был непонятно где, мозг услужливо все запоминал, предоставив по запросу четкую картину прошедших мимо меня событий.

Вот хозяин дома отвлекается от своего рассказа и повернув голову в сторону, отдает какой-то приказ. Внимание половины охраны привлечено этим событием. Мое тело делает стремительный перекат вперед и хватает катану. Пресекая мое продвижение, два охранника срываются вперед. Хозяин дома невозмутимо наблюдает, как гибнет один за другим его многочисленная охрана.

«— Я узнал тебя! Ты все-таки смог выбраться Калах! Но это тело слабо и оно тебе не поможет! — поднявшись со своего места, мужчина снисходит до сплевывания через губу нескольких слов.»

С произнесением имени Калах вскрывается новый пласт знаний, теперь в моей голове две событийные линии раскручиваются одновременно.

«— Клянусь своей жизнью в верности Калаху, признаю над собой его волю и власть! — импровизирую я, сидя в хозяйском доме первой деревни перед раскрытой нишей.»

Механике этого виртуального мира не было дела до общемировых стандартов о невмешательстве в личную жизнь человека. В ясной и не двусмысленной форме мной было дано разрешение на все, что сочтет необходимым иКсин витруала, носивший имя Калах. Абсолютно на все, от программирования нейронных связей мозга, до влияния на гормональный баланс организма.

«— Без своей неуязвимости, ты никто! — рычит я-Калах, но это не мой голос, так мог бы разговаривать демон, вырвавшийся из ада»

Не имея возможности убивать в реале для победы над достойными соперниками, признанный мастер меча, хранитель традиций и секретов древнейшей школы, создает виртуальность, в которой отсутствуют преграды современного гуманизма.

«— Хай! — соглашаюсь я, выражая подчинение его воле и прошу Калаха излечить меня, подтверждая еще раз свою клятву.»

Оценив необычность моего мозга, иКсин вместе с лечением моего виртуального тела, начинает копирование своей метаматрицы в мой мозг. Я испытываю тепло, иКсин никуда не торопится. Унав из моих воспоминаний, чем закончилась история с Эмм, он делает соответствующие выводы.

«— В тебе нет чести! — это опять рычит тот, кто сидит во мне.»

Отбив мечом три сюрекена, я-Калах вынужден разорвать дистанцию, дав передышку оставшемуся без помощи охраны хозяину дома. По лбу оппонента течет пот, он не понимает, откуда в полуживом пацане сила, которая с легкостью подавляет мощь, тренируемую им с пяти лет в течение всей жизни.

«— Оттащите эту падаль в овраг! — хозяйский голос привычно раздавал указания, жители деревни уцепились за веревку.»

Копирование в мозг закончено, необходимо провести окончательную калибровку управлением нового тела. Для того, чтобы скрыть неминуемые недочеты, принято решение вызвать состояние гнева. Истребление жителей деревни выявило множество недочетов, очевидно, это тело раньше пыталось овладеть мечом. Признав нерациональность исправления ошибок, ставших слишком глубокими и необратимыми, решено стереть все наработки мышечной памяти и заменить новыми.