Ксения Сергеева - Ткач

Сид только ухмыльнулся, а советник уже наполнял бокалы.

— Мы многое знаем о тебе, Сид, но может быть…

— Я всего лишь постигал свой Путь.

— И эта девочка…

— Должна была стать моей.

— Ты ведь прекрасно знаешь…

— Знаю. Я всё знаю. И не хочу убегать.

— Ты веришь в то, то все можно изменить?

— Только в то, что мой Путь таков.

Зеленые глаза смотрели поверх края бокала, взгляд вспарывал завесу, которую усиленно натягивал советник. Ицца так хотел уйти от необходимости расставлять точки над «i», что это не могло ускользнуть от внимания Сида.

— Вино действительно прекрасное. В Эртее такого не найдешь.

Советник едва не поперхнулся, лишь спустя секунду уловив беззлобную иронию в словах Сида. Что-то неуловимо поменялось в задумчивом мальчике, который откровенно не понимал, почему его отец, свирепея от гнева, обводит близнецов заклинанием заключения. А ведь они так не желали взрослеть… Ицца сделал еще один глоток вина. Где теперь Фин, что скрывает его брат, что ждет близнецов теперь?

— Что нового в Саоссе?

— Пропал Фирлит.

— Давно? — Сид покачивал бокал в пальцах. Ни одна мышца не дрогнула в его лице.

— Нам стало известно всего несколько дней назад, что Диорас полон печальными слухами. Кто-то поговаривает, что Глава дома Мечей отправился в последнее путешествие.

— Нет. Он жив.

Ицца чуть не подскочил со стула: столько холодной уверенности было в словах принца, что сомневаться в них не приходилось. Конечно, вполне могло статься, что у мальчиков установилась сильнейшая связь с учителем, но могла ли она нитью протянуться сквозь полотно? Может ли она помочь обнаружить изгнанника?

— Нет, советник, я не скажу тебе, где он. Отец слишком долго принуждал Фирлита молчать, укрывая его на Западе. Теперь же, когда молчание больше не является залогом его жизни, я не думаю, что владыке следует знать, где находится Пророк.

— Он мог бы быть полезен нам.

— Вам?

— Нам. Всем нам, — Ицца прекрасно осознавал всю наивность того, что он говорит, но все же попробовал озвучить простейший выход из положения. — Почему бы тебе не помириться с отцом, не выяснить все и не попытаться жить в мире?

— Ради этого я и прибыл сюда. Вот только поймет ли это отец, ты же не хуже меня знаешь, что даже если он выложит все карты на стол, то тут же выяснится, что колода вовсе не существует, не существует и стола, а сама игра была лишь деталью спектакля в театре заброшенного города на краю полотна.

— Владыка всего лишь действует во благо Саосса и полотна.

— Не сомневаюсь в этом, — голос Сида звенел сталью. — Вот только если я могу понять и принять это, то Фин считает, что должен бороться.

— Где он?

— Этого я тоже не могу сказать. Он жив. Это я чувствую так же ясно, как и биение собственного сердца, но где он находится, мне неизвестно.

— Наши техники отследят его перемещения.

— Вы искали нас?

— Искали. Несколько ваших ходов нам удалось отследить, но вы уходили быстрее, чем техники оказывались в необходимом эфире.

Сид покивал. Бокал его давно опустел, и Ицца вновь наполнил его. Они долго молчали, глядя друг на друга. Ицца не был уверен, но ему казалось, что Сид без труда читает всё, что накопилось в душе советника.

— Мне пора, Ицца. День начинается.

Предрассветная дымка рассеивалась. В окно проникал слабый, подрагивающий свет зачинающегося дня. Солнце показало лишь кромку своего золотистого бока. Ицца поднялся, склоняя голову в поклоне.

— Желаю отдыха тебе, сын Саосса, безмятежного.

— Если бы это пожелание могло хоть на толику воплотиться в жизнь…

Ицца медленно и едва ли не осторожно выдохнул, когда за Сидом закрылась дверь. Так многое изменилось за столь короткий срок. Несколько месяцев времени Саосса могло растянуться в долгие годы для тех, кто оказался по ту сторону полотна. Сколько пришлось пережить мальчикам, чтобы они стали мужчинами, и не были ли они мужчинами всегда, пока никто не пытался осознать, сколько же всего чувствуют, понимают, знают близнецы. Мысли лихорадило предвкушением нового. С приходом утра Ицца переставал быть уставшим стариком, он превращался в хитроумного советника, знающего ответы на все вопросы, но предпочитающего умолчать о том, что считает нужным скрыть.

— Советник, владыка ждет вас, — техник поспешил склонить голову, открывая дверь перед входящим в покои Мидара Иццей. Пусть советник и был с виду хрупок и тщедушен, силу его взгляда знали все, как и мудрость, граничащую с хитростью прозорливость, а так же жестокость в устранении тех, кому Ицца не мог доверять полностью.

— Владыка…

Пришла очередь Иццы склонять голову. Мидар не пошевелился. Он стоял спиной к дверям, взгляд был устремлен к горам на линии горизонта. Правитель все еще в черном, должно быть, ему, так же, как и советнику, не удалось поспать этой ночью.

— Мой сын навещал тебя этой ночью.

— Да, владыка. Он поведал мне о том, что Фин жив, и Хранитель Чести так же здравствует.

— Откуда ему это известно?

— Он сын своего отца.

— Я должен обрадоваться этому факту или почувствовать себя удрученным?

Мидар повернулся к советнику. Бессонная ночь давала о себе знать темными кругами под глазами властителя. Он подошел к креслу и медленно опустился в него, сцепил пальцы в замок и пытливо уставился на Иццу.

— Вы должны лишь понимать это, владыка.

— Я понимаю. И поговорю с сыном позже. Сейчас есть дела более важные, нежели его возвращение. Что слышно от техников?

Ничего другого Ицца и не мог ожидать от правителя Саосса. Пока советник подробнейшим образом рассказывал Мидару об изменениях полотна и состоянии дел в Саоссе и других эфирах, владыка внимательно слушал, но стоило Ицце умолкнуть, как взгляд Мидара сделался рассеянным и задумчивым, словно он ожидал чего-то неотвратимого и размышлял, как поступить с этим. Ицца терпеливо ждал.

— Она заблудилась, — проговорил наконец Мидар.

Осторожный стук в дверь остановил советника, собирающегося задать вопрос.

Фирлит разглядывал каменный потолок. Мысль о том, что здесь он в заключении более, нежели в ссылке на западе, все настойчивее терзала ум. Нет, Глава дома Мечей не мучился одиночеством, не рвался к ветреным рассветам, не питал желания поговорить с кем-то: ему лишь хотелось не скрываться больше — и ничего не скрывать.

Сид вернулся. Известие едва ли не напугало учителя наследника, до того оно было странным. Фирлит скорее смирился бы с тем, чтобы близнецы скитались вечно и никогда больше не увидели мать и отца, чем позволил бы одному из них вернуться в Саосс. В глубине души он понимал, что поступок Сида единственно верный, но волнение захлестывало. Мидар не выносил своеволия и неповиновения. Как он накажет сына за побег и тайный брак, оставалось только догадываться. Тут Фирлит резко оборвал ход своих мыслей. Не будь он Хранителем Чести, не стал бы этого делать, но, кроме того, что он являлся опальным царедворцем, был он и попросту честным человеком. Нельзя отказывать Мидару в человечности, умении любить и оберегать своих близких. Да, он делает это по-своему, порой жестко… Вполне может статься, Сид лишь порадует отца…