Ксения Сергеева - Ткач

Взгляд Иццы остановился на лице Тилл. Миленькая, но юная, слишком юная для того, чтобы править. Если прямо сейчас Мидару удастся усмирить сына, то главная проблема будет решена: девчонка успокоит свои силы во благо мужа. Но если Сид хоть на треть остался тем, кем знал его советник, то сияние супруги вольет только больше масла в огонь. Ицца пожал плечами. Ничего еще не ясно. И скоро ли станет ясно?

— Сын наш… — первой тишину прервала Анта. Она протянула руки навстречу, и Сид опустился на колено, целуя ладонь матери. Молча его примеру последовала и Тилл.

— Я рад видеть тебя в здравии.

— И мы рады, что ты вновь с нами, — голос Мидара звучал ровно, но опасно.

— Отец. — Сид поднялся с колен и склонил голову. — Я прибыл домой согласно твоей воле. Позволь представить тебе…

— Ту, что в представлениях не нуждается, — владыка наконец перевел взгляд на девочку. — Илттин.

— Волею Пути моя жена.

Ицца разглядел изменения в выражении лиц придворных: некоторые из них все же подняли глаза, некоторые продолжали рассматривать носки своих сапог, кто-то сдержанно переминулся с ноги на ногу, Аврит позволил себе изогнуть бровь, но тут же взял себя в руки. Мидар не сводил взгляд с Сияющей, медленно опустил ладонь на ее лоб, принимая ко двору, а затем резко развернулся и размашистым шагом покинул зал.

Советник не знал, последовать ли ему за владыкой или остаться. Сейчас самым лучшим было наблюдать, не рискуя попасть в поле гнева Мидара, а то, что сейчас он в бешенстве, не составляло секрета для старика. Вот только видеть подобные эмоции Мидар никому не мог позволить; то, что он покинул зал, было во многом постановочным трюком: реакция окружающих так же показательна. Только Анта — Ицца в сотый раз восхитился прекрасной владычицей — осталась спокойной и, казалось, совершенно равнодушной к тому, что делает её супруг. Она мягко коснулась ладонью лба Илттин, улыбнулась сыну, а затем кивнула распорядителю, который в свою очередь мановением руки призвал музыкантов.

Мягкий перелив звуков вовсе не подходил ко все сгущающейся прохладе встречи, однако он несколько оживил собравшихся: один за другим они подходили к молодой паре, склонялись в поклоне, выражали сдержанную радость — и переглядывались. Ицца усмехнулся. Он все еще стоял в тени одной из колонн и не спешил выйти на свет огней. Слуги сновали мимо с подносами и кубками, стража бесшумно скользила вдоль стен, флаги колыхались на ветру, вливаясь разноцветными струями в ночную прохладу. Ночь смыла пейзаж, открывающийся из зала-галереи. Ицца сделал шаг вперед и тут же склонился в церемонном поклоне. Он не подходил к Сиду, но голос его перекрыл шепотки собравшихся и музыку:

— Приветствую тебя, сын Саосса, на родине.

— Здравствуй, советник, — Сид так же не тронулся с места. — Давно я не видел тебя.

— Путь сокращал мои дни, предрекая встречу с наследником и его молодой супругой.

— Старый лис!

— Мой господин!

Ицца в мгновение оказался заключенным в дружеские объятия, улыбка тронула лицо советника еще сотней морщин: Сид всегда был любимцем старика, это ни для кого не было секретом. Еще совсем мальчишкой принц сбегал в кабинет советника, прятался за шторой и читал книги, которыми изобиловала комната. Они часами разговаривали, разыскивали запропастившегося Фина, гуляли затененными галереями дворца. И сейчас возвращение блудного принца стало и радостью, и бедой для советника, который одинаково ценил и почитал и владыку, и его отпрыска. Противостояние отца и сына не сулило ничего хорошего для того, кто не желает принимать ни одну, ни другую сторону безоговорочно.

Поданные закуски ненадолго продлили вечер. Один за другим придворные подходили к Анте и откланивались. Ицца отпустил так же и Аврита, хотя был уверен, что тот останется за дверьми, чтобы подглядеть за завершением встречи. Странной она была. Старик поморщился. Несколько пар позволило себе танец, только для того, чтобы потом будто бы смущенно разойтись, кто-то о чем-то поговорил с Сидом и выразил восхищение его прелестной супругой, разве что погремушкой не потрясли у ее носа, некоторые за весь вечер так и не нашли себе места и теперь были рады уйти. Каждый прекрасно осведомлен о том, как попрощался отец с сыновьями, каждый умирал от любопытства на тему того, а где же второй принц и жив ли он вообще, откуда взялась саосская жена у изгнанного наследника, и почему же владыка никак не желает примириться с сыновьями. Ицца не был уверен, но если бы собравшиеся были настолько же расчетливы, как и он сам, то непременно уже начали обдумывать свое возможное будущее, а такие думы предполагают одиночество, а не блеск встречи с коронованными особами.

— Ты слишком задумчив, советник, — Анта неожиданно остановилась перед Иццей. — Ты не рад возвращению Сида?

— Я рад, госпожа, вот только момент этот омрачен думами о будущем.

— Зачем ты всегда думаешь о том, что еще не случилось?

— Чтобы предсказать возможное и защитить то, что может быть разрушено.

— А ты никогда не думал о том, что будущее может быть разумнее нас и рушит то, что должно быть разрушено?

— Такие мысли слишком далеки от реальности.

— Как и будущее.

Анта улыбнулась старику, кивнула и подошла к сыну. Зал опустел слишком быстро, чтобы можно было об этом пожалеть. Издали советник поклонился Сиду, дождался ответного поклона и вышел через крохотную дверцу, скрытую за одним из гобеленов.

До рассвета оставалось всего несколько часов, а сделать предстояло многое: выяснить настроения, с которыми придворные разошлись по своим покоям, проверить отчеты техников, следящих за перемещениями по полотну, подготовиться к грядущей встрече с владыкой. Слишком часто ему стало хотеться сбежать в нижние этажи, поесть простой пищи и…

— Старею, старею, не иначе, — бормотал Ицца, раскладывая бумаги в ровные стопки на столе своего кабинета. — Пора бы и на покой…

Однако ум старика был все еще остр, тело гибко, а взгляд проницателен. Выработанные годами навыки никак не хотели покидать советника, ни на секунду не позволяли в себе сомневаться, они стали уже чем-то большим, чем просто умениями, они стали судьбой, постепенно вытесняя самого Иццу, заменяя душу человека его обязанностями.

Стук в дверь прервал мысли советника. Кто бы посмел тревожить его в столь поздний час?

— Сид!

— Тише, Ицца, — Сид уже входил в комнату. — Я мог бы позвать трубачей, если бы желал отметить свой приход в летописях Саосса.

— А где же молодая госпожа?

— С матерью. Я решил, что им нужно поговорить, потому и оставил их.

— Желаете пройтись или, быть может, глоток вина? — Ицца хитро прищурился. — Готов поспорить, что в тех местах, где вы были, не нашлось ничего вкуснее нашего вина…