Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

Слово «тянется» мгновенно вызвало из памяти рассказ тёти Сони, как бабушка снимала это платье. Вера опустилась на стул, стараясь избегать взглядом неприятно сверкавшей брошки.

— Молния какая мягкая, качественная, вообще не чувствуется, как едет, прелесть просто, — продолжала меж тем Мария Михайловна, гоняя замочек туда-сюда. — Наверняка дорогущая! У нас-то в ателье попроще будут, и вообще я таких не встречала. Ну и платье это не шила, точно, я б запомнила.

«Вот тебе и бракованная молния! — вспомнила Вера рассказ тёти Сони. — Откуда она вообще взялась?!» В голове стали рождаться разные варианты, которые могли бы объяснить такие невероятные изменения платья, один нелепее другого, например, что кто-то, подкравшись со спины, пока она шла по улице с рюкзаком, незаметно достал из него коробку и подменил её содержимое.

— Что-то ты бледная — опять неважно себя чувствуешь? — сочувственно спросила швея.

— А-а? — откликнулась девушка, вспоминая, когда последний раз разворачивала платье: это было вечером перед тем, как она должна была встретиться с Антоном. — Нет, это я…

Щёлкнул, отключаясь, чайник.

— …пить просто хочу! — она встала и принялась заваривать чай, вспоминая дальше, как она посмотрела платье, скрутила, положила в коробку и убрала в рюкзак, а утром поехала в ателье. Больше она платье не доставала и к тёте его не брала, опасаясь, вдруг та схватит его и что-нибудь с ним сделает… А может, это Мария Михайловна прямо здесь и сейчас ловко его подменила? — Вера взяла чашки и повернулась.

— А что это ты на меня так странно поглядываешь? — убирая со стола платье, поинтересовалась швея. — Говорю же, не я это шила! да и… чего в нём такого-то? Сделано хорошо, качественно, какие претензии, не налезало что ли? — Она повесила наряд на спинку свободного стула.

Вера посмотрела на светака Марии Михайловны: спокойный, без багровых затемнений и пурпура, свойственного тем, кто постоянно что-то скрывает, он переливался праведной синевой и просто не мог принадлежать лживому человеку с камнем за пазухой.

— Да налезало, просто… — она отодвинула стул с платьем к окну, достала из-под стола табуретку и села, — бабушка моя… она мне его оставила зачем-то, а зачем, я никак понять не могу.

— В смысле — оставила? В наследство? — удивилась швея. — Слушай, Верочка, это не моё дело, конечно, но одежду покойников лучше не носить, это точно.

— Нет-нет! Бабушка жива, только она ничего не понимает: с ума сошла… после смерти дедушки.

— Ох, боже мой, как печально!

— Да, — Вера заметила, как светак Марии Михайловны немного потемнел, забрав на себя часть дурной, вызванной отрицательными эмоциями, энергии: швея ей искренне сочувствовала, и от этого становилось заметно легче. — Она год уже как в спецклинике, не узнаёт никого, но я всё равно её иногда навещаю.

— А родители?..

— Родители умерли. Разбились в автокатастрофе.

— Господи, Верочка, прости! — швея в ужасе закрыла рукой рот.

— Да ничего, это случилось давно, мне тринадцать лет тогда было. Я потом с бабулей и дедулей жила… А давайте чай пить — наверняка уже заварился! У меня и баранки есть.

Она поднялась и, порывшись в шкафчике, извлекла пакет с сушками. Высыпав их на тарелку, принялась разливать чай. Гостья молча наблюдала за действиями хозяйки, явно потрясённая её рассказом.

— Что ж ты, получается, совсем одна живёшь?

— Ну… есть двоюродные дядя с тётей, они, случись чего, помогают… а так вообще — да, одна… ну и что? — Вера снова уселась, с вызовом глядя на швею. — Я ведь совершеннолетняя!

— Ну, знаешь, — улыбнулась та. — Я вот сто лет уже, как совершеннолетняя, но жить совсем одной — это трудно! Мне бы, честно скажу, не хотелось.

— Да я привыкла уже, — пожала плечами Вера. — Даже нравится. Никто не командует, мозг не выносит…

Гостья не ответила, грызя баранку и прихлёбывая чай. Хозяйка последовала её примеру и несколько минут они просто наслаждались горячим ароматным напитком, потом Вера, покосившись на стул возле окна, спросила:

— Если не вы шили это платье, то кто?

— Возможно, Марина? Работала у нас раньше, рыженькая такая, молоденькая и симпатичная, постарше тебя, конечно, но для меня всё равно девчонка ещё совсем.

— Раньше? А сейчас что?

— Сейчас уже не работает… — швея прикусила губу, явно жалея, что сболтнула лишнее. — Ушла…

— Уволилась? — быстро взглянув на светак гостьи, стала допытываться хозяйка.

— Ну… а можно мне ещё чайку?

— Конечно! — внимательно поглядывая на чужой светак, Вера наполнила чашку. — Так что с этой Мариной случилось? Умерла? — ляпнула она наобум.

Швея подавилась чаем и закашлялась.

— Ой, простите! — Вера растерялась, не зная, как помочь. — Я не хотела… вот салфетка.

— Убили её, — сдавленно сказала Мария Михайловна, промокнула рот и, сделав осторожный глоток, снова откашлялась и продолжила: — в лесопарке, около дома… Я не хотела говорить об этом, у тебя и так… — она смущённо умолкла.

— И так много смертей вокруг, — закончила за неё Вера. — Ничего, Мария Михайловна, я не слабонервная, не беспокойтесь.

— Да я вообще зря про неё вспомнила, — махнула рукой швея. — Ты ведь сказала, платье бабушка твоя год назад шила, верно?

— Да, примерно.

— Ну вот, значит, это летом было. А Марину-то убили в самом начале зимы, и не этой, а прошлой, то есть гораздо раньше.

— А как?

— Что? — не поняла Мария Михайловна.

— Как её убили?

— Зарезали. Точно в сердце ножом пырнули, скончалась мгновенно.

— Какой ужас!.. а за что?

— Не знаю, Верочка. Может, ограбить хотели?

— Вы же сказали: ножом точно в сердце — как-то не похоже на обычных грабителей!

— Ну, драгоценности-то с неё сняли, сумку и смартфон тоже забрали. А так — Бог его знает… версии были разные, к нам в ателье сто раз менты… в смысле, полицейские, приходили, работать не давали, допрашивали, да всё без толку — убийцу так и не нашли.

— И вас тоже допрашивали?

— Да меня-то один раз всего, — Мария Михайловна снова отхлебнула чаю, — а вот Антона! Его много трясли, и в ателье, и повесткой к себе вызывали.

— Он что, попал под подозрение?

— Да просто у ментов никого больше на примете не было, вот они и прицепились! Меня, помню, пытали: были ли у них с Мариной отношения, не ревновал ли он её к кому-то… ну, и так далее.

— А вы?

— А что я? Правду сказала. Про отношения, мол, не знаю, свечку не держала, но Марина Антону нравилась, да и она ему глазки строила — я ж не слепая! Во всяком случае, до пожара…

— Какого ещё пожара? — изогнула бровь Вера.

— Да Антон квартиру снимал, а она сгорела, сосед чего-то там с газом понаделал, сам погиб, и весь дом пострадал. Это мне, кстати, Марина рассказала. Говорила тогда, что Антон, хоть сам вроде и не пострадал, но странный какой-то стал, на себя не похож. Переживал, наверное. Они даже незадолго до её смерти поссорились.