Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

— Да брось! Не обижайся, ты ж понимаешь — родители! Как их не включить?

— А сколько деток-то?

— Пятеро.

— И что, прямо у всех, кроме Андрюшки, полный комплект родителей?!

— Нет, но мы у Брызгалина собираемся, он и возглавлять будет — давно уже договорено! Раньше надо было тебе объявиться, тогда б тебя приняли, а так мы уже Пашку Кремнёва вызвали, он издалека едет, отпуск за свой счёт специально для этого оформил, а теперь что — зря прокатился, езжай назад?! Как ты себе это представляешь? Он уже завтра здесь будет! Ну, а все остальные — родители. Так что не выйдет, уж прости! — Василий развёл руками.

— Ясно, — вздохнул Виктор. — Что ж… сам виноват, не надо было всех посылать в жопу и столько пьянствовать…

— Да брось, не расстраивайся… Можешь это… прийти потом, когда всё закончится, правда, там же будет ещё беседа с детьми, и все устанут — головы, как тыквы, ни с кем толком не пообщаешься… Нет, давай лучше — собери свой сабантуй потом, через пару недель! Все как раз отдохнут, встанут, так сказать, на привычные рельсы…

— Хорошо, Вась, я подумаю…

— Угу. Позвони, как надумаешь. Ну и так, вообще, — звони!

— Ладно, позвоню, спасибо!

— Да не за что!

Когда они уже вышли из кафе и распрощались, Виктор, повинуясь какому-то странному наитию, снова посмотрел светотень брата и вдруг заметил в ней изменение. Маленькое такое, замаскированное под цветовой перелив так, что вряд ли сам Васька или другая «лампочка» обратят на него внимание. Однако Виктор его всё же увидел — наверное, потому что догадывался, что именно искать. Тонкое-тонкое пёрышко — вот, оказывается, как выглядел маяк лысорей.

Через пару недель! — мрачно думал Виктор уже вечером, стоя перед зеркалом и разглядывая собственное солнечное сплетение: светившееся красным кольцо перестало быть замкнутым, разрыв составлял около двух сантиметров — такими темпами у него и недели-то нет, дней пять от силы! Чёрт, вот же неудача…

Уже после встречи с Васькой, Виктор дозвонился трём «лампочкам», но никто из них не смог — или не захотел? — с ним встретиться ни завтра, ни послезавтра… а потом уже — суббота! Может, и правда, явиться к Брызгалину вечером и там попытаться вступить, с кем получится, в световой контакт? Ну, и скольких он успеет там обработать — двух, трёх? Дело-то, как оказалось, не такое уж лёгкое, да ещё и заметить могут! Васька сегодня ведь что-то почувствовал, пусть и не понял, что именно, но всё равно — если бы не отвлекающая обстановка в кафе, не официантка, то кто знает, как бы всё обернулось. А в субботу «лампочки» вообще все на взводе будут, после включения-то!.. Заметят, разоблачат — что тогда делать?! Нет, плохой это вариант, плохой и опасный! А какой неопасный? Какой хороший?..

Только один! — поразмыслив несколько минут, пришёл к выводу Виктор. — «Змея» проникновения. Она — его единственный и неповторимый шанс получить сразу всё, причём не дёргаясь, не вызывая подозрений и не напрягаясь так, что глаза чуть на лоб не вылезают. Да! Там всё само собой сделается, если суметь звеном в цепочку встроиться… Найти способ… такой, чтоб не отказали…

Он оторвался от созерцания багрово светящегося разомкнутого кольца, открыл кран, набрал в пригоршни холодной воды и плеснул на лицо — раз, другой, третий.

Павел Кремнёв! — понял Виктор, отфыркиваясь и хватая полотенце. — Вот слабое звено. Оно выйдет из строя, и его срочно придётся заменить на другое, потому что просто не будет выбора: слишком близко дедлайн. Как и у Виктора. Он снова взглянул на разорванное кольцо, светившееся красным. Только его дедлайн, в отличие от того, что был у них, имел сугубо прямой смысл.

После разговора с тётей Вера решила поехать домой: ей надо было прийти в себя, подумать обо всём, разобраться. Рассказ следователя о том, как дедушка воткнул себе в горло нож за пару секунд до наезда, но не умер, пока не исчез из реанимации и тело его не взорвалось изнутри, настолько потрясал своей странностью и бессмысленностью, что от мыслей о нём становилось нехорошо. Особенно, если вспомнить, как он заранее позаботился о бабушке, предполагая, что после его смерти она потеряет связь с реальностью. С тем, что Вера узнала о платье, дело обстояло не лучше: зачем бабушка его заказала, надевала на поминки девятого дня, какнадевала, и что происходило, когда снимала? То, что видела тётя Соня, не могло быть просто пьяными глюками, ведь с платьем объективно что-то не так! Причём «что-то» — это весьма мягко сказано, на самом деле «не так» всё: ткань, размер, отсутствие застёжки, а если ещё вспомнить, кто его шил!..

И зачем он потом приходил к бабушке? Тётя неспроста почувствовала, что с ним что-то неладно: «лампочкой» она, конечно, не была, но кое-какие, слабенькие экстрасенсорные способности у неё проявлялись, особенно раньше. Соня приходилась матери двоюродной сестрой, так что вполне возможно, какую-то малую толику особой чувствительности тоже в генах имела. Зло, камни за пазухой и тому подобное определяла безошибочно, даже в незнакомых людях. Вера вспомнила, как, когда она была маленькой, и вся семья собиралась на праздники, дядя Миша порой говорил: «Надо Соньке его показать» — узнать, типа, можно ли иметь с кем-то дело. Ну, а потом… суп с котом! — проклятое пьянство почти всё уничтожило… Осколки какие-то только остались, но и их хватило, чтобы почуять нечеловека — существо без светака.

Антон Шигорин — кто он?

У Веры не было ни одной версии, и она по-прежнему его боялась, инстинктивно… и ещё из-за сна-воспоминания, где дед называл его гадом, хотел с ним разобраться и «уничтожить это дерьмо»… Однако бабушка не была в восторге от этой дедушкиной идеи, она сомневалась, внучка хорошо это помнила. Баба Клава ходила в ателье, к этому самому «гаду», и вовсе не уничтожать его, а заказать платье — причём даже адрес свой там оставила! И Вера давно в этой квартире живёт, причём совершенно одна, но Антон ничего ей не сделал… К тому же тётенька эта… швея, как же её… — а, неважно! — работает вместе с Шигориным, тоже жива и относительно здорова, уж к её гастриту и гипертонии закройщик точно не причастен. Хорошая женщина, огурчики на даче выращивает! Хотела Веру с Антоном познакомить, плохого ничего про него не говорила… так может, не надо так панически его бояться? Опасаться, ясное дело стоит, ведь у него нет светака — мысль об этом заставила зябко передёрнуть плечами — но, с другой стороны, с чего она взяла, что он хочет навредить? Чуть ли не убить! Это ведь только домыслы, а на деле был один телефонный разговор — причём она сама же звонила и просила о встрече, и ещё звонок, когда она не подошла к телефону… Ни то, ни другое ещё не говорит о дурных намерениях Антона. Единственное, что объективно должно пугать, это как он погнался за ней — в парке — прямо через кусты и газоны… так не бегают, чтобы просто поговорить, тем более с незнакомым человеком! Ведь они раньше никогда не пересекались, а он ринулся за Верой, словно полицейский за преступником, которого выслеживал лет десять, и вот наконец выпал долгожданный шанс его задержать. Если б не собака, догнал бы точно: очень уж быстро бегает, не закройщик прямо, а настоящий спринтер, отлично тренированный! Собаке, кстати, он тоже совсем не пришёлся по вкусу. Или, наоборот, пришёлся? — усмехнулась Вера, представив, как пёс кусает Антона за мягкое место.