Даниэль Вайс - Первый виток спирали

Энни внимательно ее слушала, с любопытством прикусив ноготь на большом пальце. В такие минуты девушка обычно становилась похожей на белку.

— И ты до сих пор его хорошо помнишь? — спросила она, — Этот твой сон?

— Да, — подтвердила Мари, — Причем практически в мельчайших подробностях. Весь мир там был очень странным. Все в нем было как-то шиворот-навыворот… Совершенно нелогично, а местами и вовсе абсурдно. Там была, к примеру, всякая кошмарная ерунда, вроде зомби-собак или могил посреди улиц… Но самым необычным было то, что я встретила там очень странных людей, — Мари вновь неосознанно прикоснулась пальцами к висящему на шее аммониту, — И, честно говоря, я даже не до конца уверена в том, что они вообще были людьми. Они больше были похожи на каких-то ангелов или даже демонов… Эти люди не были черно-белыми, также, как и я. Но они постоянно вели себя как-то странно и говорили, порой, загадками. А у одного из них даже не было тени… И это выглядело, честно говоря, жутковато…

— Возможно, ты видела их потому, что была на грани жизни и смерти? — предположила Энни, — Ведь люди, пережившие состояние комы, также, как и ты, порой рассказывают о каких-то ангелических сущностях, которые помогли им вернуться с того света обратно в наш мир…

— Возможно, — согласно кивнула Мари, — Все это так интересно… Они были такими разными по характерам. И я сейчас понимаю, что уже даже успела привязаться к ним. А, может, мне просто сложно себе представить, что их больше нет рядом… Кстати, Энни! — неожиданно воскликнула она, усаживаясь на кровати повыше, — А ты, случайно, не знаешь, давно ли у меня этот кулон?! — Мари приподняла аммонит, показывая его сестре.

С любопытством взглянув на него, Энни, однако, растерянно пожала плечами в ответ.

— Я не знаю, — сказала она, продолжая разглядывать кулон, — Я на самом деле не видела его у тебя раньше… А что? Он такой необычный… Это что, какая-то раковина?

— Да, это аммонит, — пробормотала Мари, почувствовав резко накатившую на нее странную, плохо поддающуюся определению, смесь эмоций, — Окаменевшая раковина наутилуса. Просто там, во сне… Ты мне сейчас, наверное, не поверишь… Но во сне мне его подарил один из этих ангелов. И он, при этом, сказал мне, что, благодаря этому кулону, он всегда сможет найти меня, где бы я ни была, потому что вторая половинка раковины осталась у него…

— Звучит очень романтично, — игриво улыбнулась Энни, — А ты сама как все это объясняешь?

— Я не знаю, — честно призналась Мари, — Я просто действительно не помню, откуда у меня взялся этот кулон. Что, конечно же, весьма объяснимо, учитывая все эти провалы в памяти…

— Ну, а с другой стороны, ведь можно взять и поверить в то, что тебе его, и вправду, ангел подарил, — с лучезарной улыбкой предложила Энни, — А почему бы и нет, Мари? Ведь люди же верят в Бога, хотя они никогда его не видели. Просто для истинной веры не нужны никакие доказательства, не так ли?

Мари с готовностью и даже откровенной благодарностью ей кивнула. Она ощутила на сердце какой-то приятный подъем. С самого детства, вдвоем с Энни, Мари всегда было так легко и просто мечтать. О чем угодно, обо всем на свете… Поэтому девушка поспешно нагнулась к сестре и благодарно поцеловала ее в висок.

— Расскажи мне о том, о чем ты промолчала, — мягко попросила она ее после, — Пожалуйста, Энн… Для меня сейчас важна любая мелочь. И поэтому я не хочу с этим тянуть только из-за своего неважного физического состояния. Поверь, я чувствую себя вполне нормально! Поэтому я прошу тебя…

Энни вздохнула и вновь заметно погрустнела. Однако, она согласно кивнула и, погладив Мари по голове, тихо спросила:

— Мари, ты принимаешь какие-то таблетки?

На что Мари, с нескрываемым удивлением и недоумением, уточнила:

— Какие, например?…

— Антидепрессанты, — пояснила Энни, — И я не просто так тебя сейчас спрашиваю, Мари. Анализ твоей крови выявил высокое содержание медикаментов. Я очень сильно волнуюсь за тебя… Ведь ты же понимаешь, что твоя авария вполне могла произойти из-за неправильного употребления лекарств…

— Я… я не знаю…, — растерянно пробормотала Мари, однако в голову ей закралось подозрение.

«На самом деле, все весьма логично…, — подумала она, — Наверняка, из-за изнасилования у меня была сильная депрессия, из-за чего я вполне могла и что-нибудь принимать».

— Мари, ты же знаешь, что ты всегда можешь рассказать мне обо всем, — заверила ее Энни, — Обо всем на свете, о чем угодно. Поэтому, я прошу тебя, если ты помнишь или вспомнишь что-нибудь об этом, то не молчи. Ведь я же здесь, рядом… Хорошо?

Мари рассеянно кивнула.

— Да, конечно, — прошептала она, — Я просто, правда, пока не могу вспомнить ничего об этом… Но я очень благодарна тебе за то, что ты мне все рассказала. Спасибо тебе, Энни… Правда!

Сестра улыбнулась ей и нежно обняла за шею, прижав к себе. Отвечая на ее заботливые объятия, Мари в очередной раз подумала, что она пока совершенно не представляет, как она могла бы рассказать о происшедшем с ней Энни, даже если она и вспомнит все события окончательно. Так что, уж лучше пусть это пока останется ее единоличной тайной. По крайней мере до той поры, пока она не будет несомненно уверена в самом факте произошедшего и не вспомнит хотя бы какие-то подробности.

Как это обычно бывает, когда приходится продолжительное время лежать в больничной палате, Мари так часто засыпала и просыпалась, что реальность начала напоминать ей калейдоскоп. Она даже не была уверена в том, что полностью осознала тот момент, когда Энни ушла домой, пообещав что она вновь придет к ней завтра. Все сны Мари, очевидно под воздействием медикаментов, были какими-то рваными и невнятными, из-за чего абсолютно не задерживались в ее сознании.

Так, в очередной раз приоткрыв свои припухшие от длительного сонного состояния, веки, Мари увидела в палате симпатичную медсестру, халатик на которой, как ей показалось, был каким-то слишком уж легкомысленно игривым. И это была не та медсестра, что заходила к ней в палату раньше, а уже совсем другая. Эта девушка была очень высокой, стройной и по-кошачьи гибкой. У нее была матовая, молочно-бледная кожа, белизна которой выгодно подчеркивалась темно-каштановыми, слегка завивающимися локонами волос, спадающими до плеч в живописном, творческом беспорядке. В ее утонченных и изящных чертах лица было что-то благородное и, при этом, весьма хищное. Может быть, виной тому были ее высокие, заостренные скулы или же длинный, ровный нос с немного вытянутым кончиком, а, может, и ее чувственный рот с яркими губами, скрывающими ряд ровных, белых зубов со слегка выдающимися клыками и ярко-зеленые глаза с внимательным, цепким взглядом. На груди у девушки красовался бейджик, на котором было написано довольно необычное имя: Ли Лит.